Полонез Огинского - Марат Исаакович Баскин

До революции Краснополье было большим еврейским местечком, перед войной оно стало поселком, в котором евреев стало поменьше, а после войны поселок превратился в городской поселок, и евреев в нем можно было пересчитать по пальцам, а сейчас в нем вообще не осталась евреев...

Но правил без исключения не бывает. После чернобыльской аварии, когда радиация поутру теплым майским дождем сошла на землю, старые специалисты правдами и неправдами стали покидать Краснополье, и в поселок стали присылать .

И однажды мама, которая работала медсестрой в , сказала за ужином папе:

— Наум, ты знаешь, к нам прислали нового рентгенолога. Из Минска.

— И что в этом удивительного, — сказал папа. — Скоро из старых врачей у вас не останется ни одного, и , я тебя уверяю, тоже ненадолго. Отбудут свой срок и уедут. Они нас с тобой знают, что делается в Краснополье. , семья вашего рентгенолога осталась в Минске?

— Ошибаешься, — сказала мама, — он приехал с семьей сюда. Жена у него гинеколог. А дочка ровесница . И, кстати, — мама таинственно посмотрела на папу и сказала, — он еврей! И знаешь, как его звать? Израиль Яковлевич! Он родом из Бобруйска. А жена у него белоруска Алеся Адамовна! Их поселили в райисполкомовском доме напротив райкома.

— Ты все сразу знаешь, — хмыкнул папа, — как будто первый секретарь райкома.

— Все, — согласилась мама, — и даже немножко больше.

— А как звать их дочку? — спросил я.

— Соня, — сказал папа, подмигнув маме и округлив глаза. — Наш стал интересоваться девочками.

— Я просто так, — сказал я. — Мне просто интересно, как звать девочку, у которой папу звать Израиль, а маму Алеся.

— Да, любопытно, — сказал папа и поправил очки, — с филологической точки зрения, как говорит наш сын.

— Не знаю сегодня, — развела руками мама, — но завтра буду знать.

Но назавтра имя девочки я узнал раньше мамы. Ибо уже на первый урок в наш класс привели новенькую. Привела ее Зоя Филимоновна, наша классная.

— Это Даша, — сказала она, представляя девочку. — Она будет учиться в вашем классе. А раньше она училась в Минске.

Весь класс оценивающе посмотрел на Дашу, я на ее месте тотчас бы покраснел, а Даша даже не моргнула глазом. Она повернулась к Зое Филимоновне и спросила:

— Я могу сесть?

— Конечно, — кивнула химичка, — а ты уже выбрала место?

— Да, — сказала Даша.

Я не знаю, как вам это объяснить, но, увидев Дашу, я впервые в жизни услышал, как стучит мое сердце. Оно стучало, как настенные дедушкины часы, которые папа каждый вечер заводил большим ключом. Тик-так, тик-так... Таких красивых девочек я никогда раньше не видел. И, наверное, никто в нашем классе не видел.