— Не получается, — сказала она в который раз, — мне, чтобы получилось, разозлиться надо или расстроиться.
— Это нормально, девонька, тьфу, Ваше Величество, — раздражающе жизнерадостно сообщил Алмаз Григорьевич. — Стихии у наших студентов тоже сначала на эмоциях откликаются. А у жрецов и духовников — на молитвенное рвение. Сначала пробуйте с эмоциями, потом научитесь вызывать отклик и без них.
Я, слушая его, честно пыталась вызвать в себе ощущения отклика родовой силы при последнем «всплеске эмоций». Вдруг сейчас как прорвет блокаду, и снова появятся призрачные плети? Но то ли потому, что воспоминания об отклике силы неизменно сопровождались другими, не самыми приятными воспоминаниями, то ли сестренка настолько качественно меня приложила, но кровь моя молчала. Глухо.
— У меня есть шанс восстановиться? — спросила я нашего ворчливого учителя на первом уроке. Мне не столько нужна была способность нападать и защищаться. Я очень хотела, чтобы вернулся мой внутренний компас. Потому что поиски старшей сестры пока не принесли результатов. Группы, прочесывающие южные предгорья Милокардер и пустыню, продвигались медленно, связь была плохой, и ежедневные отчеты в основном сводились к тому, сколько километров удалось пройти и какую информацию собрать. Информация была скупа. Удалось найти нескольких человек, которые видели, как тройка удаляющихся драконов или больших птиц летит на юг. Но про юг мы и сами знали. С ними провели реконструкцию и удалось определить более-менее точное направление полета похитителей. По нему и искали, и оставалось надеяться, что коварные драконы не совершили где-нибудь вне поля видимости поворот и не полетели в другую сторону. Не помогали и спутники — по словам Тандаджи, Пески были сплошным слепым пятном.
— Шанс всегда есть, Ваше Высочество, — сказал он твердо, теребя кончик бороды. — Ваш случай не уникален, я много видел студентов, которые переоценили свои силы или не смогли контролировать поток. Кто-то из них после этого приобретал новые умения, кто-то просто восстанавливался, но были и те, кто терял способности к магии навсегда. Так что ты не горюй, — он забавно путал «вы» и «ты», и в одном предложении мог употребить сразу два обращения, — не горюй, слушай, запоминай, а потом, уверен, пригодится.
— А у тех, у кого восстанавливался дар, как это происходило? — полюбопытствовала я.
— У всех по-разному. У кого-то в считанные дни, у кого-то через годы. Общей системы я не заметил. Частенько было так, что блокаду срывали сильные эмоции.
