Чюрлёнис | страница 32
По-детски непосредственное отношение к сказочному сюжету, скрупулезное исполнение, крылатая фантазия – все это делает чюрлёнисовскую «Сказку королей» народным, всем хорошо понятным замечательным произведением искусства.
После космической и сказочной тематики Чюрлёнис как музыкант не может снова не обратиться к «музыкальной живописи», хотя Добужинский и утверждал, что эти музыкальные названия казались петербургским художникам из группы «Мир искусства» курьезом, и, по их мнению, не играли существенной роли в оценке творчества литовского живописца. Мне думается, что прежние и нынешние желания и попытки некоторых чюрлёнистов найти явные параллели между изобразительным и музыкальным творчеством Чюрлёниса, сводя все к какой-то четкой схеме, могут привести и приводят их в конечном счете к определенному академизму. Посмотрев на его «музыкально-живописный» диптих «Прелюд и фуга», мы обратим внимание на богатую фантазию художника, нас приведут в волнение сами картины, и лишь после этого мы, может быть, подумаем о музыкальных прелюде и фуге. Назови художник «Прелюд и фугу» иначе, ценность диптиха от этого нисколько не уменьшилась бы.
Живя в Петербурге, Чюрлёнис испытывает нужду, но высокая оценка его творчества русскими художниками и дружба с Добужинским морально поддерживают его. Из многочисленных художественных обществ и кружков Чюрлёнис ближе всего держался к «кружку Бенуа» и к Союзу русских художников. Члены «кружка Бенуа» искали новую, более выразительную, декоративную форму. И все же Чюрлёнис довольно критически относился к устремлениям петербургских живописцев.
Фантазия
«Живопись – даже эти большие господа из «Союза» – все либо назад смотрит, либо молится на Бердсли,- писал Чюрлёнис в письме от 31 октября 1908 года.- К примеру, Сомов, самая крупная рыба, так этот тот же Бердсли, только обесцвеченный, а Билибин и другие – или на Врубеля заглядываются, или на старые школы и оттуда черпают вдохновение. Точно смелости у них нет или в себя не верят. Школа Рериха – та же академия с отвратительными гипсами, и далеко им до школы Стабровского». Из этого письма мы видим, что Чюрлёнис критически относился к творчеству Сомова, Билибина, считая, что они находятся под влиянием «старых школ» или английского художника- графика Бердсли или Врубеля.
А пока что Чюрлёнис знакомится с наследием классического искусства: «…лазаю по Эрмитажу и Музею Александра III – изучаю. Знаешь, какие чудесные вещи есть тут, страх!» -пишет он из Петербурга своей невесте 15 октября 1908 года. «Чего только нет здесь! К примеру – древние ассирийские плиты с такими страшными крылатыми богами – не ведаю откуда, но кажется, что знаю их отлично и что это мои боги. Есть тут и египетские скульптуры, которые я ужасно люблю и которые Зося любит, и греческие скульптуры, и разные прочие вещи и их очень много, а картины – увидишь!»
