– Мистер Хартер, вы не обязаны встречаться с ним, если не желаете, – сказал второй. – Вы имеете право отказаться.
– Хотя я на вашем месте, – добавил первый, – не стал бы.
– Это угроза? – сердито спросил Хартер, и крошечный страх взрывом лопнул у него в животе.
Старший взглянул удивленно.
– Едва ли. Сожалею о недоразумении. Я лишь имел в виду, что если вы откажетесь встретиться с ним сейчас, вам придется сделать это позже. Наш друг – он очень упрям. Поэтому, с нашей точки зрения, благоразумнее было бы не тянуть, причиняя тем самым еще больше горя и боли. Но вы, разумеется, вольны поступать, как хотите.
– Ладно, – сказал Хартер. – Я же сказал, что встречусь с ним. В любое время.
– Превосходно. Это сильно упрощает нам задачу. Завтра утром вас устроит? Утром. Рано. Мы оба работаем.
Хартер замялся.
– Я вообще-то по утрам – не в лучшей форме.
Старший глянул на свою фуражку, потом поднял глаза.
– Мистер Хартер, можно мне кое-что сказать? Вы, по своим личным соображениям, стали причиной огромной боли и страданий. Вы действительно хотите сказать, что ради нескольких часов сна откажетесь встретиться с пострадавшей стороной в удобное для нее время?
В Хартере поднялась злость и он крепче сжал спинку стула. Надо бы взять этого старого ублюдка за ухо и вышвырнуть отсюда. Но тон старика был ничуть не высокомерен, а в выражении лица сквозило лишь легкое недоумение.
Хартер пожал плечами.
– В любое время. Где он хочет?..
– О, не беспокойтесь, – сказал второй, – мы за вами заедем.
– Но зачем?.. – начал было Хартер, однако решил плюнуть и не продолжать.
– Прекрасно, – сказал старший, надевая фуражку. – В таком случае, договорились. Теперь мы можем идти.
Второй выступил вперед.
– Если же вы передумаете…
– Нам не стоит принимать это во внимание, – сказал тот, что в фуражке. Он уже вышел за дверь и стоял, держась за ручку.
– Я же сказал, что встречусь, – перебил Хартер. Собственный голос показался ему чересчур громким, даже пронзительным, и он попытался взять себя в руки. – Слушайте, я ночью почти не спал.
Визитеры переглянулись и промолчали.
– Тогда увидимся, – сказал тот, что в фуражке, выходя на лестничную площадку. Второй последовал за ним с фуражкой в руке и осторожно прикрыл за собой дверь. Сквозь латунную оконную решетку, полускрытую белыми кружевными занавесками, Хартер видел, как удаляются их затылки.
Еще час Хартер безуспешно пытался заснуть, а затем после долгого душа и двух чашек кофе поехал за город. Сахарные клены уже меняли цвет; на далеких холмах они походили на раскрашенные леденцы. Маленький белый знак вывел его на знакомую грунтовку под пологом ветвей, и вскоре он подъехал к старому красному сараю, набитому книгами. Темные проходы под редкими голыми лампочками пахли сырой древесиной. Хартеру нравилось читать о Войне за независимость – временами он подумывал написать довольно пространное эссе о влиянии мушкетов, заряжаемых с дула, на стратегию кампании, но из этого так ничего и не вышло. Он просматривал монографию о данберийской кампании [
