– Привет, красавица.
– Здравствуй, если не шутишь. – Сорокалетняя женщина обостренно реагировала на всякое мужское внимание. Она чувствовала себя еще молодой и обаятельной, а мужики этого не замечали.
– Можно и пошутить. – Улыбнулся парень, вовсе не интересуясь ее товаром.
– Тогда приходи к закрытию. Сейчас мне надо выручку делать. А то я с тобой пошучу, а клиент пройдет мимо.
– А когда ты закрываешься, красавица?
Тюрина покраснела. Она начинала понимать, что молодого рослого парня привлекли к ней не газеты, а что-то еще.
– Обычно в девять. Вечернюю прессу продам, и домой. Дольше все равно торчать без толку.
– Вчера так же ушла?
Людмила вдруг побледнела и отвернулась. Она вспомнила, как вчера на ее перекрестке красивую молодую женщину такие же парни запихнули в микроавтобус. Она даже хотела позвонить в милицию, а потом испугалась. И как выясняется, не зря. Что если ее, как свидетеля, сейчас пырнут ножом. Комната пропадет. А она с таким трудом ее купила. Всю жизнь ишачила, и теперь эти двое не дадут дожить спокойно:
– Ничего я не видела и никому не говорила. – Буркнула она и хотела закрыть окошко. Но парень был молодой и сильный. Он вставил в щель локоть и улыбнулся:
– Значит, так никому и не сказала?
– Мамой клянусь.
Он залез в карман и вместо бандитской финки извлек бумажник:
– Вот сто баксов. Расскажешь, что видела – твои.
– А что я видела?
– Ты мне яйца не крути. Мы же оба знаем, о чем речь. Говори, сколько их? На какой машине приехали? Все выкладывай.
– Зачем тебе это, если ты сам здесь был? – Осторожно поинтересовалась киоскерша.
Парень с трудом сдерживал раздражение:
– Хочешь бабки заработать и башку сохранить, не задавай дурацких вопросов.
– Сколько их было, я не заметила. Машина большая, синяя, микроавтобус.
– Марка?
– Я в марках не понимаю. Кажется, немецкая. Я номер запомнила. В нем три девятки. – Сказала и осеклась. А что если они на хитрость пошли? Тогда ей конец. Но парень ухмыльнулся и достал из бумажника еще сотку:
– За номер плачу вдвойне. Вот, запиши на бумажке.
Она написала и получила двести долларов. Парни тут же исчезли. Тюрина долго не могла успокоиться. Когда продавала газеты, руки тряслись. Только к обеду пришла в себя. Днем она закрывалась на три часа. Обычно ходила перекусить в пельменную на Зубовской. Но сегодня пошла к метро и отобедала в дорогом итальянском кафе. С нее взяли семьсот рублей. За такие деньги Людмила Тюрина питалась первый раз в жизни.
Киев. Улица Красноармейская.
