– Вы про Альфреда? Старый дурак Беншер делал ей предложение, но она его отвергла.
– Вы говорите, Альфред Беншер? Мне эта фамилия кажется знакомой.
– Значит, вы такой же негодяй, как он. Не примете моего заявления, пеняйте на себя.
Комиссар покосился на ее огромные ручищи, затем на графин с водой, чудом сохранившийся в целости, и решил не искушать судьбу дважды:
– Фрау Лямке, если вы сумеете выяснить, куда конкретно направлялась ваша подруга, я пошлю туда запрос. Это все, что я могу для вас сделать.
– Я же вам сказала, она уехала в Эстонию – крошечную республику бывшей империи зла. Там все друг друга знают. Напишите главному полицейскому этой Эстонии. Пусть реагирует.
Гроссе притих, пытаясь что-либо вспомнить о вновь народившейся прибалтийской стране.
– Как ни мала Эстония, там все же есть несколько городков, а за ними хутора. Это отдельные жилища фермеров. Если ваша приятельница живет у такого фермера, эстонская полиция об этом ничего знать не будет. Ей неоткуда это узнать – ведь границ у Евросоюза теперь нет, и визы для Эстонии не требуется. Вы меня поняли?
– Я поняла, что вам лень работать. Но мне не безразлична судьба этой женщины, и я вам помогу. Вот телефон, который Берта Литхен оставила садовнику, – и Лямке выложила на стол листок с номером.
– Так позвоните туда сами, – посоветовал комиссар.
– Не давайте мне идиотских советов. Естественно, я туда звонила, и не один раз.
– И что вам ответили?
– Мне ответили, что фрау Литхен съехала. Пусть эстонская полиция начнет ее поиск с этих негодяев.
– Это уже нечто… – тяжело вздохнул комиссар и, записывая номер в служебный блокнот, предупредил: – Скорого результата не ждите. Пока я пошлю запрос, пока мне ответят и тому подобное…
Фрау Лямке поднялась с кресла:
– Скажите, офицер, в нашей полиции работают одни мужчины?
Гроссе решил уточнить:
– В каком смысле?
– В прямом.
– Почему? У нас в полиции женщин много. Отдел нравов возглавляет женщина. Отдел несовершеннолетних преступников тоже. В полиции женщин хватает, а что?
– Очень жаль, что вы, комиссар, мужчина, – сообщила фрау Лямке и, выходя из кабинета, так хлопнула дверью, что посеребренный кубок, выданный комиссару за многолетнее участие в клубе болельщиков мюнхенской «Баварии», слетел со стеллажа на пол, а за ним и настенный календарь.
«Страшная баба», – подумал Гроссе и поспешил вернуть кубок на место. Затем поднял календарь. Наведя порядок, уселся в кресло и прикинул, кого из животных напомнила ему фрау Лямке. И когда сообразил, что ближе всего ей соответствует образ носорога, тут же обрел равновесие и принялся за работу.
