Кристина указала ей на свободный стул, но Берта садиться не стала:
– Милочка, я люблю природу и во время трапезы прэдпочитаю смотреть не в горящий камин, а в окно. И если Васька будет настолько любезен, что уступит мне свое мэсто, я не обижусь.
– Нет проблем, Берта. Садитесь, куда вам нравится, – быстро согласился Муравин, пересаживаясь на свободный стул.
Кристина разлила по чашкам кофе. Ели молча. В камине потрескивали дрова, но уюта за столом не создавали. Некоторая напряженность возникла по вине немки. Муравины ждали разговора о главном, а Берта, казалось, о деньгах забыла. Но это только казалось. Покончив с соленым лососем, она промокнула рот салфеткой и посмотрела на супругов по очереди.
– Я остаюсь с вами, но мы должны подписать контракт с моими трэбованиями. Причем распишетесь под каждым пунктом отдельно. И ты, милочка, и твой муж. – И, еще раз оглядев каждого супруга, достала из сумки лист бумаги.
Василий вытянул шею:
– Можно посмотреть?
Но Берта бумагу из рук не выпустила:
– Сама зачитаю.
Кристина тронула Берту за плечо:
– Фрау Литхен, договор – это понятно. Но я вам уже писала, лицензии на пансионат у нас нет. Да и желания налоги платить тоже.
– Не надо делать из меня дуру. Я все это понимаю, если вы не нарушите условий контракта, эта бумага останется мэжду нами. В противном случае, я дам ей ход. Но, надеюсь, вы до этого не доведете, – заявила Берта и, надев очки, поднесла листок к глазам: – Итак, пункт первый: за некачественные продукты, например, мороженное польское мясо, штраф десять евро.
Василий возмутился:
– Что вы, Берта? Мясо я покупаю на рынке, а на нашем рынке поляки не торгуют.
Берта сделала вид, что Муравина не услышала:
– Пункт два. Завтрак мне нужно подавать ровно в девять. Обед в три. Ужин в шесть. После шести я могу съесть яблочко или банан.
Василий переглянулся с женой:
– Мы тоже завтракаем в девять, а обедаем в три. Вот с ужином в шесть для нас рановато.
В голосе Берты появился металлический холодок:
– Ваши привычки меня не касаются. Я так жила семьдесят шесть лет и менять рэжим не собираюсь.
Кристина поспешила успокоить немку:
– Не возражаем. Что еще?
– Еще я не привыкла безвылазно торчать в глуши. Пункт три – раз в неделю меня надо вывозить в театр или в концерт. И два раза в неделю я плаваю в бассэйне. Надеюсь, меня туда отвэзут и превэзут обратно….
– Хорошо, беру это на себя, – быстро согласился Муравин. – Но у нас очень дорогой бензин.
– Сто пятьдесят евро в месяц, сверх контракта, и чтобы больше о бензине я не слышала.
