Фирр Даррик насупился.
— Это ты на что намекаешь? Пирожки сегодня совершенно безопасны: я утром лично заставил повара попробовать каждый гриб. Сейчас полдень, а он все еще жив.
— Посмотрим, что будет к вечеру, — зловещим тоном отозвался Кокорий. — Помни: я всегда рад большому заказу на гробы!
Когда Кокорий, спрятав мерочку в карман, удалился.
Фирр Даррик задумчиво почесал кончик носа и взглянул в сторону кухни.
— А я говорил: зачем брать в повара человека, который был на хорошем счету в Ордене отравителей? — не утерпел Куксон.
— Пациент старается, как может, — примирительно сказал домовой.
— Знаю я, как он старается. Никак от старых привычек избавиться не может: что ни приготовит — сущая отрава!
Маленький домовой пожал плечами.
— Зато жалованье большое не просит, за гроши трудится. Да бывший отравитель-то — это еще что! А вот бывал я в одном трактире, так там повар из бывших палачей. Говорит, разочаровался в прежнем ремесле, захотел себя в чем-нибудь другом попробовать.
— И как?
Фирр Даррик развел руками:
— Готовил он отменно, вот только когда выносил из кухни зажаренный окорок и начинал на глазах у всех мастерски его разделывать, у посетителей почему-то начисто пропадал аппетит!
Гоблин Куксон хмыкнул.
— Так что там в «Омеле»? — спохватился Фирр Даррик.
Куксон бросил взгляд по сторонам и проговорил вполголоса:
— Подходи, как минутка свободная будет. Расскажу кое-что!
В «Стеклянной собаке» Куксон всегда занимал одно и то же место: стол возле очага. В очаге проживал еще один его старый друг (нелегко гоблины друзей заводят, но уж если завел, то навсегда. За товарища гоблин и жизни не пожалеет!).
Волшебными существами жителей Лангедака удивить было трудно: кого только в городе не было! Разве что саламандры?
Но вот и она, наконец, появилась и от клиентов в «Стеклянной собаке» отбою не стало: всем хотелось поглазеть, как пляшет в огне саламандра.
Огонь, пожиравший поленья, был изумрудного цвета, стало быть, Граганьяра пребывал в прекрасном расположении духа. Если же языки пламени становились голубыми, как весеннее небо, то настроен приятель был легкомысленно и о серьезных вещах с ним лучше не говорить. А если пламя в очаге было грязно-бурым, как шерсть кобольда, это значило только одно: Граганьяра захандрил и погрузился в пучины меланхолии. Впрочем, бывало такое исключительно редко: нрав у него был живой, веселый и унывать он не любил.
От странствующих магов слыхал Куксон, что существуют не только огненные саламандры, но и снежные, и морские, и даже каменные. Все они, будто бы, выглядят устрашающе, люди боятся их и даже покидают свои края, если поблизости поселились саламандры. Однако в облике приятеля гоблин ничего устрашающего не находил: Граганьяра был похож на ящерицу, сделанную из ртути. На спине у него имелись крохотные перепончатые крылышки, голову венчали маленькие рожки, поэтому он полагал себя похожим на дракона и страшно этим гордился.
