– Что это детей не слышно? – Ерожин улыбнулся. Он и не заметил за своими мыслями, что в доме наступила тишина.
– Уложила. – Надя развела руки. – Теперь я твоя, мой повелитель. Или уже не нужна? Ты все в ванной успел…
Ерожин подхватил жену и понес в спальню. Его голова еще вертела деловые мысли, но для того чтобы перестроиться, соскучившемуся супругу хватило нескольких минут. Надя после волжских пляжей была обворожительна. Петру Григорьевичу казалось, что он обнимает нечто неземное. Она, счастливая его обожанием, отдавала себя нежно и одновременно неистово. Заснули они глубокой ночью. А в шесть утра пришел Ваня.
– Я хочу какать, – заявил карапуз с порога.
Ерожин с трудом поднял голову с подушки и переспросил. Поняв, что его чадо настроено серьезно, отец, пошатываясь, встал и понес сына на горшок. Мальчик через пять минут снова уснул, а Петр Григорьевич больше спать не мог. Он смотрел на спящую жену. Надя откинула одеяло, грудь ее обнажилась. Во сне она была прекрасна. Ерожин вспомнил, как флиртовал с Наташей, и ему стало стыдно. «Неисправимый скот! – ругал он себя. – Иметь такую бабу и заглядываться на других – распущенность и свинство». И Петр Григорьевич дал себе слово романа с Наташей не затевать. Хотя ростовская племянница Петровича, провожая подполковника, в дверях одарила его многообещающим взглядом, от которого он растаял.
Поначалу в рабочем кабинете счастливому су-пругу хотелось спать, и он через силу заставлял себя работать. Но в десять из Перми позвонил Волков, и Ерожин проснулся.
– Вы, как всегда, правы, Петр Григорьевич. Строкова отправилась в Москву не одна. Ее школьная подруга Маша Хлебникова ехала с Мариной в одном купе и до сих пор пребывает в столице. Ее мать и отчим московского адреса Маши не знают. Я вынул из семейного альбома несколько фотографий. Но там ей тринадцать лет. Именно в это время мать Хлебниковой вышла замуж второй раз. С тех пор ни одной ее фотографии в семье они не сделали.
– Плохо. Чеши в паспортный стол, по месту жительства. Пусть отсканируют фото с личной карты. Снималась же она для паспорта, – посоветовал Ерожин.
– Я уже там был. Обещают к часу дня выдать. Самолет у меня в четырнадцать десять.
– Жду.
Ерожин положил трубку и улыбнулся. Ему и раньше Тимофей Волков был симпатичен. И сейчас майор не подвел. Приятно иметь дело с умными мужиками. Петр Григорьевич легко прощал женщинам отсутствие прыткости мысли, особенно если их внешность этот недостаток компенсировала, но безбашенных мужчин презирал и опасался. «Против тупости даже лом не поможет», – говорил он в таких случаях.
