Грыжин прохаживался генеральской походкой возле их офиса и, завидев знакомый «Сааб», встал возле дверей, широко расставив ноги.
– Это мой партнер. Он человек серьезный, генерал и в ремонтных делах смыслит больше меня, – представил Ерожин Ивана Григорьевича бригаде.
– Ладно, Петя, показывай, кого привез? – пробасил Грыжин, внимательно изучая прибывших. – Ты их по масти своей подбирал или как? – поинтересовался он, оглядев белобрысую компанию.
– Это, Иван Григорьевич, наши эстонские друзья. Мне их рекомендовали как классных строителей, а совпадение масти – чистая случайность, – ответил Ерожин.
– Господа свободные чухонцы… Представители дальнего зарубежья. Какая честь! – поклонился Петр Григорьевич и распахнул дверь.
– Что фы хотите? – спросил Вольдемар, после того как с бригадой обошел комнаты, заглянул в бывшую кухню и осмотрел все закоулки.
– Мы хотим иметь нормальный офис, – ответил Ерожин.
– Это сафисит, курат, от фаших финансовых фосмошностей, – пояснил Вольдемар.
– Что еще за курат? – не понял Грыжин.
– Курат – самое страшное эстонское рукательстфо, – объяснил Вольдемар.
– Понятно, что-то вроде «мать вашу»… – обрадовался генерал.
– В перефоте на русский это слофо опосначает черт, – терпеливо растолковал эстонец.
– Хватит лингвистики, – усмехнулся Ерожин. – Бригадир интересуется нашими возможностями.
– Пускай скажет сколько надо, а «фосмошности» мы отыщем, – заверил Иван Григорьевич.
– Тафайте прикинем, – ответил Вольдемар и достал из кармана блокнот. – Полы мошно полошить паркетные, а мошно опойтись кофролином.
– Обойтись ковролином, – пояснил Ерожин, заметив удивленный взгляд Грыжина. Петр Григорьевич уже начал привыкать к акценту бригадира, в то время как генерал половины из сказанного понять не мог.
– Если стены опклеить опоями, путет меньше рапоты. Пот краску нато вырафнифать тольше. Но теперь в офисах принято красить. Пойтем таль-ше. Сантехника пыфает расная. Пыфает торогая, пывает потешевле. Ну и конешно тфери и окна. От них много сафисит. Я тумаю, что цена ремонта колеплется от пятитесяти тысяч крон то ста пятитесяти. – Что-то записав для памяти, Вольдемар захлопнул свой блокнот.
– Ты можешь сказать в человеческих деньгах? – не понял Грыжин.
– Если тля фас толлары считаются теньгами человеческими, пошалуйста. Ремонт этого помещения опойтется фам от трех до тесяти тысяч толлароф.
– Ну что, Петро, сделаем по первому классу?! – подмигнул Грыжин.
– Расходы пополам, – согласился Петр Григорьевич.
