самым молодым и неопытным, карабкающимся далеко позади. Кричать не следовало,
чтобы не снять лавину, но удержаться, чтобы не поддразнить младшего товарища, не было
мочи. В команде каждый когда-то был самым молодым и каждый проходил через
поддразнивание старших. Что поделаешь, таковы законы существования в мужском
коллективе.
Плишка упорно карабкался вверх, недоумевая, почему это он решил пойти в охотники, а
не остался, как заповедовала мамка, простым и понятным землепашцем. Позарился, дурак, на возможное богатство.
Охотники, убившие хотя бы одного снежного барана, потом ходили гоголями, сорили
золотом, все девки были их. Богатеи платили за шкуры баранов больше, чем крестьянин
мог выручить за свой годовой урожай, а за зубы, рога и железы маги платили еще больше.
У каждого охотника был свой крепкий дом. Не барский, конечно, но получше, чем у селян.
Вот и потянуло, дурака, золото.
Весь секрет ценности снежного барана был в том, что жил он там, где большинство людей
уже теряли сознание от недостатка кислорода. Шкура его была непробиваема не только
для пуль, но и для выпущенных пушечных ядер. Правда, от сломанных ребер она не
уберегала, но от верной смерти – да. Питался сей реликт исключительно лишайниками,
растущими в пещерах Драконьего Хребта, и лишайники эти в буквальном смысле делали
его практически бессмертными.
Среди охотников упорно гуляла легенда о стаде горных баранов, спрыгнувших с обрыва
высотой в километр, разбившихся внизу почти в отбивные, а через пару часов
восстановившихся и мирно пасшихся на лугу. Поэтому шкура шла на доспехи, а все
остальное, включая фекалии, шло на различные лечебные микстуры, элексиры и прочие
лекарские штуки.
Почему не добывать этот лишайник напрямую, спросите вы? Потому что исключительно в
бараньем желудке он как-то так ферментировался, что и придавало баранам неуязвимость.
Что не мешало им мирно помирать от старости. Но после естественной смерти волшебные
бараньи свойства волшебным же образом испарялись, поэтому туши их годились разве что
на еду. И то, на любителя, ибо жилисты были они исключительно.
Поймать или загнать барана ввиду его исключительной же прыгучести куда труднее, чем
подстрелить. Били барана в ноздрю или в глаз. Но лучше в ноздрю, так как глаз портился, а значит, охотники получали меньше на пяток золотых. Учитывая, что в глаз попасть
ничуть не легче, чем в ноздрю, в охотники шли только самые меткие, выносливые и
охочие до золота. И не каждой команде за всю жизнь удавалось убить снежного барана.
