Игорь с досадой махнул рукой и засунул себе в рот травинку. Вот так живешь, живешь рядом с человеком, работаешь плечом к плечу, трудности преодолеваешь, и вдруг оказывается, что живешь рядом с великим философом, который знает формулу абсолютного счастья. Но вместо того, чтобы сказать ему об этом, я задаю совершенно идиотский, с точки зрения данной ситуации, вопрос.
— Скажи, Гарик, а ты сексом сегодня занимался?
Друг сначала поворачивает ко мне голову, багровеет, потом краснеет и, наконец, выдавливает из себя:
— А это ты к чему?
— Да, так, — возвращаюсь в лежачее положение. — У меня сегодня был суперфантастический секс! Причем не один раз.
— Дурак!
Игорь явно обиделся.
— Я тебе о высоком говорю, а ты!
Игорь окончил Московский авиационный институт и болезненно воспринимает все, что связано с авиацией. Вернее, с бедственным ее положением в России. Хотя Игорь может считать себя самым счастливым человеком в мире, потому что, несмотря ни на что, его деятельность пусть не напрямую, но связана с авиацией. Но из его курса он такой один.
Остальные работают менеджерами, торгуют на рынке, один таксистом калымит.
— Да нет, ты не понял, — перебиваю я Игоря, — просто сегодня, идя сюда, мне в голову пришла практически такая же мысль, что и тебе.
И я рассказываю ему сначала теорию о «гомо сапиес флайенсах», а потом в качестве заключения теорию об умиротворенном влиянии секса на мозги мужчины.
— Вот меня и интересует. У тебя было сегодня! Или не было!
— А-а-а, ты вот в каком плане? — тянет Игорь. — Тогда понятно, — смеется. — Было!
— Ну, вот, я так и думал. Было!
И снова в этот момент в моей голове проскочил «допельдон». Как будто я только что открыл первый закон мироздания. Впрочем, может, так оно и есть. Видимо, на моем лице в этот момент была такая благостная улыбка, что Игорь не выдержал.
— Ну, что ты лыбишься, как майская роза!
— А что, мне не улыбаться. Ведь у нас все хорошо.
— Все, да не все, — отвечает Гарик.
— Ты имеешь в виду облом с баннером? Так это мелочи. Наверстаем.
— Да, нет, — Гарик задумался на какое-то время и произнес. — Устаю я что-то в последнее время сильно.
— В смысле?
— Да жена замучила. Беременной ведь отказывать нельзя. А она все хочет и хочет, хочет и хочет. А я ведь не железный!
Тут уж я не заулыбался, а заржал. Причем так громко, что соседняя кампания с неудовольствием оглядела наши недвижимые тела. Действительно, с их точки зрения так громко ржать поводов не было. За последнее несколько минут небо очистилось и стало голубым, как слеза младенца, но до сих пор туда не поднялся ни один самолет. Хотя пора бы уже!
