Владимир Яковлевич Лакшин:
«А. Т. ввел в редакции суровое правило: рукопись, пришедшая со стороны, могла увидеть свет и при разногласии членов редколлегии, ее судьба решалась простым большинством голосов. Если же речь шла о сочинении сотрудника редакции, не исключая самого главного редактора, требовалось единогласие: один-два голоса против – и сочинение уже не печатается». [4; 156]
Сергей Павлович Залыгин:
«Была у Твардовского-редактора и еще одна особенность или манера, не знаю, как это назвать.
Привозишь в журнал рукопись, он знакомится с ней и спрашивает:
– Ну? И кого бы вы хотели иметь редактором этой вещи?
– Наверное, неудобно вот так выбирать, Александр Трифонович. Есть же отдел прозы, ему и карты в руки…
– Ну, а если представим себе, что в этом нет никакого неудобства?
– Да я бы хотел вот такого-то… Но ведь он у вас в должности – ответсекретарь. Или замредактора?
– Освободим! На несколько дней освободим от всех других обязанностей – работайте вместе. Раз вам так хочется, и дело пойдет лучше, к взаимному удовольствию. И – пониманию!» [2; 283]
Владимир Яковлевич Лакшин:
«А. Т. любил журнал, его голубую строгую обложку, с каким-то чувством радостного изумления брал в руки сигнальный экземпляр: „Скажите, вышел!“ Держал его в руках, переворачивал, нянчил, как младенца. Потом внимательно прочитывал оглавление. ‹…›
Перевернув свежую книжку журнала Твардовский долго разглядывал как-то пустую заднюю обложку:
– Послушайте, а нельзя здесь что-нибудь печатать? Хотя бы рекламу какую…
Как рачительный крестьянин, он не хотел оставлять незасеянным и клочка пахотной земли». [4; 138–139]
Владимир Яковлевич Лакшин.Из дневника:
«27.VII.1962
‹…› С утра Твардовский очень запальчиво говорил о цензуре, о том, что хочет встретиться с Хрущевым и уговорить его, чтобы цензура на художественные произведения была отменена.
– Сидит какой-то малец, – рассуждал Александр Трифонович, – и дает разные указания. Но ведь его редактором журнала не сделают. Почему он тогда меня должен проверять? Нелепица! Пусть бы ввели, как до революции, практику предупреждений редактору. Скажем, три предупреждения и – баста! Но без предварительной цензуры». [5; 68]
Федор Александрович Абрамов:
«Цензура душила журнал. И это вызывало ярость у А. Т. Белые от бешенства глаза. Тигр, мечущийся в клетке, и мне казалось, я даже слышу содрогание невидимых железных прутьев.
Медведь, со всех сторон обложенный охотниками». [12; 241]
Владимир Яковлевич Лакшин.
