— Просто на некоторое время утратил дар речи.
— Она всё тебе объяснит. Передаю трубку.
Он смотрит на Дженни, прикладывает свободную руку к виску — пистолетом. Она с минуту не сводит с него глаз: теперь она уже не смеётся, потом опускает взгляд и отворачивается от него. Смотрит куда-то в центр комнаты.
— Дэн?
— Да, Джейн!
В его голосе — странное смешение чувств: теплота и обида, но прежде всего — невозможность поверить в происходящее. В трубке — короткая пауза.
— Мне ужасно неловко так беспокоить тебя. Как гром с ясного неба. — Снова пауза. На этот раз подольше. — Ты меня слышишь?
— Дело в том, что уж тебя-то услышать я никак не…
— Извини. Так мило было с твоей стороны передать весточку через Каро.
— Мне очень жаль, что всё это так затянулось.
Он ждёт, что она ответит на это. Но она опять молчит. Он словно в ловушке меж двумя прошлыми: тем, что только что подошло к концу и ещё присутствует тут, в этой комнате, и совсем далёким; меж двумя вещами, которых страшится больше всего, — чувством и безрассудством.
— Как он?
— Он теперь в больнице. Здесь, в Оксфорде.
— Такая беда для всех вас.
— Мы уже научились жить с этим.
Снова молчание, и он отчаянно пытается сообразить, зачем на него свалилось всё это.
— Может быть, существуют какие-то формы лечения здесь, в Америке, и нужно, чтобы я…
— Боюсь, уже слишком поздно. Ему уже никто ничем помочь не может. — Снова пауза. — Дэн, я целую неделю набираюсь смелости тебе позвонить. Не знаю даже, как это сказать, после всего, что произошло. — Она опять замолкает. Потом решается: — Он хочет повидать тебя перед смертью.
— Повидать меня?
— Страшно сказать, но это так. Очень хочет. Отчаянно. — Она спешит добавить: — Он тяжко болен. Но голова совершенно ясная.
Он чувствует себя как человек, неожиданно ощутивший под ногой вместо мощёного тротуара бездонную пропасть.
— Джейн, ты же знаешь, я сочувствую от всей души, но… Я хочу сказать, всё это так… — Теперь его черёд искать спасения в молчании. Он делает над собой усилие, чтобы в голосе не так явно звучало требование избавить его от всего этого. — Вы оба были тогда правы. Господи, да я же давно всё вам простил. Скажи ему об этом сама. — Она ничего не отвечает, и он вынужден спросить: — Ведь речь об этом?
— Да… Отчасти.
— Ты же понимаешь. Я от всего сердца. Полное отпущение. Насколько это от меня зависит.
— Он специально просил меня сказать — это… дело между вами не закончено.
— Но, моя дорогая, я… Ну, я имею в виду… Не можешь ли ты сама ему сказать? Пусть просто примет это на веру.
