— Что же вы так болезненно отреагировали, Алексей Оттович? — спросил Владимирцев, — под результатом я, как человек живущий бизнесом, подразумеваю даже его отсутствие.
Шмидт начал оправдываться, виновато глядя то на Владимирцева, то на Косиндо, дескать, его падение в воду это простая случайность и никоим образом оно не связано со словами о работе.
Продрогшие мужчины бегом вернулись к костру.
Поймав на себе удивлённые взгляды ребят и Алины, дружно объяснили, что решили искупаться. На вопрос, почему в одежде, ответили без фантазий, мол, не захотели смущать обнажёнными телами присутствующих здесь дам и галантно поклонились в их сторону и застывшей с открытым ртом и дымящейся кружкой с чаем в руке Алине.
— Есть одно пожелание, — заметил Владимирцев, — оно касается джентльменов.
— Какое же? — спросили юноши, ожидая услышать что-то оригинальное
— Настоятельно не рекомендую повторять наш экзерсис, — Владимирцев заметно вздрогнул и, потянув носом воздух, процитировал классика, немного видоизменив слова: — Ночь. Улица. Костёр. Далеко до аптеки.
Потянувшая от реки свежесть заставила вспомнить о тёплых вещах. Натянув на себя джемпера и свитеры, укутавшись в одеяла, студенты уселись вокруг костра, посылающего в сиреневое небо искры-послания, тающие высоко над головой. Вскоре к ним присоединились переодевшиеся в сухую одежду, не любящие смущать обнажённым торсом молодых дам мужчины.
Глядя на костёр, на ярко-алые, почти прозрачные по бокам языки, лижущие жадно седой сумрак ночи, кто-то задумчиво произнёс:
— Вот так и просидеть всю ночь, глядя на огонь, слушая песни волн.
— Думаю, так и будет, — заговорил Владимирцев, — летняя ночь северных широт правдоподобно похожа на ранний вечер. Когда кончается день и наступает ночь трудно определить. Но сейчас речь о другом. Именно в эту минуту вспомнилось моё студенчество. В стройотряде или осенью на уборке урожая, мы частенько засиживались у костра до утренней зари под гитару и песни. Кстати, — встрепенулся он, — в салоне я видел гитару.
Петра Глотова выдали с головой.
— Это Глотова Петьки, — отозвался сонно кто-то.
— Не стесняйся, Петя! — поддержали товарища однокурсники, — спой.
— Только без присказок, что «что-нибудь, такого названия нет», ты прославился как большой любитель пооригинальничать.
— Действительно, Петя, — повернулся в его сторону Владимирцев и посмотрел на юношу с интересом. — Исполни, что знаешь и любишь. Мы с удовольствием послушаем. А если знаем слова, то подпоём. Правда, ребята?
