В гневном молчании Хилари пыталась отыскать взглядом какой-нибудь предмет, который мог бы послужить ей вместо ширмы. Ну конечно! Занавески на кровати с балдахином. Они были сделаны из тонкого муслина, не такого прозрачного, как газ, но и непроницаемым его тоже нельзя было назвать. Тем не менее, учитывая скудное освещение, она не думала, что он сможет что-либо увидеть сквозь них. Девушка поплотнее задернула занавески вокруг кровати, не обращая внимания на его насмешливые протесты.
– Моя дорогая Хани, вы предусмотрели все, не так ли? – Давенпорт вздохнул. – Мне так не терпелось за вами понаблюдать.
– У меня сердце кровью обливается, – отозвалась она язвительно, вынимая булавки из корсажа.
Давенпорт улыбнулся. О чем Хани не подозревала, так это о том, что благодаря огню в камине ее силуэт вырисовывался сквозь занавески кровати довольно отчетливо. Он чувствовал себя великолепно, лежа на отделанных рюшами подушках и наблюдая за этим зрелищем.
Наклонившись, она принялась возиться с корсажем, затем протянула руку к туалетному столику. Он услышал, как шпильки с тихим звоном легли на фарфоровое блюдечко.
Действуя быстрее, чем ему того хотелось, она спустила рукава с буфами по предплечьям и потянула остальную часть платья вниз, высвобождаясь из него. Затем она аккуратно разложила платье на кресле и неловкими пальцами взялась за корсет. Снять его оказалось куда более трудной задачей. Сначала она пыталась стянуть его через голову – стройные, как у танцовщицы, плечи вырисовывались силуэтом на фоне занавески. При этом зрелище Давенпорт тут же почувствовал шевеление в паху. Однако лямки на плечах ограничивали ее движения, так что она не смогла дотянуться до шнурков на спине.
Девушка чуть слышно фыркнула от досады, затем ее руки скользнули назад. Но для того, чтобы развязать корсет подобным способом, ей нужно было быть по меньшей мере акробаткой. Она даже попыталась высвободить руки из лямок, ухватившись за верхний край корсета и поворачивая его так и этак вокруг собственного бюста.
При виде того, как изгибалось и напрягалось ее тело, рот Давенпорта сделался влажным. Его мысли переметнулись к ее пальцам, которые она засунула под корсет, касаясь груди. Он представил себе, как вложит туда свои собственные пальцы, высвобождая ее груди из плена, и еще больше возбудился.
Еще одно раздраженное женское фырканье. Он ждал, что она обратится к нему с просьбой о помощи, – ждал в тишине, нарушаемой только тиканьем часов. Он почти мог слышать яростную перепалку, бушующую внутри ее сознания.
