Пожав плечами, Давенпорт отвернулся и подошел к камину.
– Раз вам не нужна помощь, надеюсь, вы не станете возражать, если я сниму с себя мокрую одежду? – И, не дожидаясь ответа, он сорвал с себя мокрую рубашку и разложил ее на кресле перед камином.
Она пыталась, действительно пыталась не наблюдать за игрой его мускулов при каждом движении.
Его руки между тем опустились к пуговицам вечерних брюк, и она протестующе воскликнула:
– Не снимайте панталоны!
Давенпорт вздохнул:
– Моя дорогая Хани, они же совсем промокли. Если я подхвачу простуду, мы так никогда и не доберемся до Лондона.
Она сознавала силу его довода – не то чтобы она желала ему здоровья только ради продвижения своего собственного плана. Должно быть, ему и впрямь пришлось немало страдать, сидя за обедом в мокрой одежде.
В конце концов сочувствие взяло верх над скромностью.
– В таком случае нам лучше потушить свет, – сказала она.
Пожав плечами – жест, который должен был дать ей понять, что она принимала слишком близко к сердцу все, касающееся наготы, – Давенпорт исполнил ее просьбу, погасив лампы и потушив свечи, на школьный манер ущипнув фитиль большим и указательным пальцами. Свечи с шипением погасли – звук, эхом отдававшийся в ее собственном теле при мысли о нем, обнаженном, в одной комнате с ней – совсем как в тот раз.
По крайней мере остался только огонь в камине, чтобы осветить комнату. Девушка повернулась к нему спиной и затем услышала шелест ткани, шум шагов и еще один, более продолжительный звук, похожий на шуршание постельного белья.
– Ну вот, – произнес Давенпорт, – я в постели и покрыт с ног до головы. Вам нечего бояться.
Хилари не могла удержаться от того, чтобы не взглянуть в его сторону. Действительно, как он и говорил, он лежал под покрывалом, пристойным образом натянутым до самого подбородка. Он выглядел как самый проказливый школяр из всех, каких ей когда-либо приходилось встречать.
Пока девушка наблюдала за ним, блеск в его глазах уступил место совершенно иному выражению – темному, с налетом желания.
– Теперь ваша очередь, – произнес он. – Я закрою глаза. – Голос его был хриплым, словно скрип ботинка о гравий.
Она зажмурилась.
– Не верю, что вы будете держать глаза закрытыми.
– Умница, – одобрительно заметил он. – На вашем месте я бы тоже самому себе не поверил.
По какой-то причине ей потребовалось усилие, чтобы отвести от него взгляд, однако она собрала последние остатки слабеющей воли в кулак и сделала это.
