— Да, — кивнула Руфь. — В основном. — Она глубоко вздохнула. — В то последнее лето она была чем-то озабочена. Озлобилась против меня. И самое ужасное, что мы так и не успели объясниться.
— А вы старайтесь думать только о хорошем. Например, о том, что она была потрясающе талантливой художницей.
— Да.
— И обладала сильным характером. — Сэм улыбнулся.
— Что верно, то верно.
— Но в душе у нее жила печаль.
— Иногда мне кажется, я вообще не знала ее, — призналась Руфь. — Что же все-таки ее тревожило? Может, у вас есть какие-то предположения?
— Я пришел к выводу — хотя, безусловно, это не открытие, и к тому же я не специалист в этой области, — что творческие личности рождаются с более тонкой кожей, чем остальные люди. Они все чувствуют острее и оттого больше страдают. Больше боятся. Зато они доставляют людям больше радости.
— Радости?
— Да. И в великом, и в малом. Кто чем занимается.
— Вы тоже творческий человек?
— Я — хороший ремесленник, не более того. А Джозефина имела задатки настоящего творца.
Руфь глянула на оживленную улицу.
— Значит, ее смерть тем более напрасна.
— Ничто не бывает напрасным. Никогда не знаешь, что в конечном итоге принесут испытания. Мой дядя принес с войны одну песню. Там есть такие слова: «Пройди свой путь до конца». Это мы и должны делать. Идти до конца.
— Тут я, пожалуй, с вами не соглашусь.
— А что еще остается?
— Если бы мой сын умер от лейкемии, я бы уж точно покончила с собой.
Произнесенные над тарелкой жареной ветчины с кленовым сиропом, эти слова прозвучали излишне драматично.
— Да, для вас это означало бы конец всего, — спокойно заключил Сэм.
— По-вашему, это проявление слабости?
— Как сказать. — Он посмотрел на улицу и вновь перевел взгляд на Руфь. — Ваш сын выздоровел?
— Да.
— Окончательно?
Она криво усмехнулась:
— Насколько от такой болезни можно окончательно выздороветь.
— Замечательно. Рад это слышать.
По пути к коттеджу Стайнов Руфь миновала поворот к Дому Картеров. Вдоль бегущей по лугу песчаной дороги кивали головками полевые цветы, в просветах между деревьями сияло желтое, как сливочное масло, солнце. Поедет ли она когда-нибудь по этой дороге? Может быть. Но не сейчас.
Кармела Стайн и мальчики сидели на крыльце. У их ног, высунув от жары языки, лежали несколько собак. Оба в широких шортах и мокасинах, подростки казались совсем мальчишками, такими по-детски беспечными, что Руфь не выдержала и громко рассмеялась.
Она выбралась из машины и побежала к ним.
