— Эд, Уилл недавно перенес тяжелую болезнь. Ему нельзя переутомляться.
— Но в Суитхарборе он только сил наберется, вы не согласны, миссис Коннелли? Ни тебе уроков, ни школы, ни всяких придурков на улицах. Чистый воздух.
— Это подготовленная речь или экспромт? — рассмеялась Руфь. — Хотя в чем-то ты прав.
— Я все равно поеду. — Уилл вышел прочь из кухни.
Эд последовал за другом, но в дверях обернулся и сказал с улыбкой:
— Не волнуйтесь, миссис Коннелли. Вечером мама вам позвонит.
— Мне все-таки непонятно, Руфь, что означает это письмо из Федеральной комиссии по торговле. — Джейк Филлипсон подался вперед.
Обладатель густой седой шевелюры и маленьких черных глазок, он был больше похож на белого медведя, чем на президента крупной корпорации.
— Что вам непонятно?
За его спиной она видела изнывающий от летнего зноя город. Раскаленный воздух словно бы сиял в солнечных лучах, многократно отраженных зеркальными стенами высившихся вокруг зданий. Руфь подумала об Уилле. Хорошо, что он сейчас в Суитхарборе, вдали от духоты большого города.
— Какова его законная сила? Что, если в Вашингтоне передумают?
— Джейк, это своего рода разрешение со стороны Федеральной комиссии, знак того, что они дают вам зеленый свет, не вынося вопрос на официальное рассмотрение. Можете спокойно приобретать то, что собирались приобрести.
— И все-таки я не уверен, — не унимался Филлипсон. — В конце концов, это всего лишь письмо.
— Безусловно, — кивнула Руфь. — Но согласно определению Федерального апелляционного суда подобные письма имеют силу закона.
— Ну хорошо. Только я хочу иметь письмо и лично от вас, Руфь, подтверждающее, что с вашей точки зрения у нас есть все законные основания на данное приобретение.
— Отправлю после обеда с «Федерал экспресс», — пообещала она.
Они находились на двенадцатом этаже, но даже через закрытые окна в кабинет доносился уличный шум — полицейские сирены, настойчивые, раздраженные гудки автомобилей. У нее на лбу выступила испарина. Она провела пальцами по волосам и улыбнулась Филлипсону:
— Все пройдет гладко, Джейк. Не волнуйтесь.
— Да я пытаюсь. — Филлипсон встал из-за стола. — Кстати, как ваш мальчик?
Ее лицо озарила улыбка.
— Болезнь отступила. Он чувствует себя настолько хорошо, что я отпустила его на лето в Мэн. — Она глянула на часы. — На День Труда я и сама туда поеду. У него будет день рождения. Пятнадцать лет.
Спустя месяц после отъезда Уилла в Мэн, Руфи на работу позвонила Кармела Стайн, мать Эда.
