— Должен сказать, в первый момент твой вид ошеломляет. Мне даже на мгновение показалось, что я смотрю «Коджака», а не «Инспектора Морса».
— Слушай, пап, а кроме Коджака, есть еще какие-нибудь лысые знаменитости?
— Должны быть. Дай-ка вспомнить. Шекспир подойдет?
— Он не в счет. У него вокруг плеши волосы были.
Они оба расхохотались. Пол положил руку на спинку дивана, Уилл придвинулся к отцу, взял пульт и переключил программу.
— «Непрощеный» с Клинтом Иствудом. Видел?
— Конечно. Один из тех фильмов, в которых никчемные слагаемые неожиданным образом дают превосходное целое.
— Да ну тебя. Давай лучше просто посмотрим кино.
Они сидели вдвоем. Плечом к плечу. Отец и сын.
В начале мая Уилл вернулся в больницу на последний курс химиотерапии. Руфь с сыном по привычке заглянули в палату Мишель. На ее кровати лежал другой ребенок.
— Надеюсь, она не… нет… не может быть. — Уилл схватил мать за руку.
Руфь отыскала медсестру и спросила, где Мишель. Ответа не требовалось — они все поняли по выражению ее лица. Уилл начал всхлипывать, его хрупкие плечи затряслись.
— Нет, только не это, — сквозь слезы проговорил он. — Нет… пожалуйста. За что?
— Уилл… — Руфь положила ладонь ему на плечо. Сказать ей было нечего. — Когда? — тихо спросила она медсестру.
— Два дня назад. Отошла мирно, спокойно.
— Да, но от этого все равно не легче.
— Да. И все же всегда лучше быть готовым заранее.
— Разве можно подготовить себя к смерти восьмилетнего ребенка?
Медсестра смущенно отвела взгляд:
— Ее родители были здесь. И дедушка с бабушкой. А еще старшая сестра. Она вроде как улыбнулась им, закрыла глаза и больше уже не открывала.
— Это несправедливо, — дрогнувшим голосом произнес Уилл. — Она же была совсем маленькая.
Руфь не знала, как утешить сына. Она отвезла его в палату, дождалась доктора Гирина и пошла звонить Линде.
На следующий день Руфь прощалась с Мишель. Она долго выбирала, что надеть на траурную церемонию, и в итоге, отказавшись от строгих тонов, нарядилась в бледно-желтый костюм с зеленым шелковым шарфом — цвета весны, цвета надежды. Приехав по названному Линдой адресу, она с удивлением обнаружила, что это — просторная пристройка к ресторану «Старая Варшава». В зале было полно народу, гости громко разговаривали, смеялись. Один длинный стол был уставлен блюдами с закусками, другой — бутылками с вином и водкой. На отдельном столике в окружении игрушек стоял портрет Мишель, украшенный длинными бело-розовыми лентами. На стенах висели шары всех цветов радуги, в вазах благоухали розы.
