Руфь поняла: Уилл не притворяется. Она пощупала ему лоб:
— Температуры нет.
— Честно, мама. Я не из-за контрольной. — В его глазах вдруг блеснул страх. — Я… я не знаю, что со мной.
Руфь смотрела на сына, кусая губы. Не опасно ли оставлять его одного? Она могла бы быстренько съездить в офис, перенести деловой обед на другое время и к полудню быть дома. Но если он и впрямь не может даже с кровати подняться…
Она позвонила помощнице:
— Я немного задержусь, Марси.
— Надеюсь, ничего серьезного?
— Сын заболел. Свяжись, пожалуйста, с Джимом Пинкусом. Узнай, может ли он перенести десятичасовую встречу.
— А как быть с «Бейкер индастриал»?
— Неплохо бы позвонить секретарю Петринелли. На всякий случай. Попробуй перенести обед на другой день. Причину придумай сама.
Уилл лежал на кровати бледный, белее наволочки, и пытался улыбаться. При виде этого зрелища трудно было скрыть страх.
— Поедем к врачу, Уилл.
— Да ну, мам.
— Нужно выяснить, что с тобой. Давай я помогу.
Она просунула руку ему под плечи и, поддерживая за спину, усадила на кровати. Боже, какой же он худой! Она спустила ноги сына с постели и осторожно потянула его на себя. Он встал — рослый мальчик, уже на голову выше ее, пахнущий мальчишеским потом, сигаретами — с некоторых пор она начала догадываться, что он курит, — и несвежими простынями. Ей захотелось поцеловать его, сказать, что она любит его. Когда в последний раз она делала это с душой, а не машинально, на бегу?
Пока Уилл принимал душ, она позвонила в поликлинику, затем Полу и оставила ему сообщение с просьбой перезвонить, добавив, что дело касается Уилла. Она боялась, хотя себе в этом и не признавалась, что иначе он решит, будто она преследует какие-то собственные интересы, и не станет с ней связываться.
Едва она закончила говорить по телефону, в комнату вошел Уилл с полотенцем на бедрах.
— Сам сумеешь одеться?
— Наверно. Мне получше. — Он опустился на краешек кровати и закрыл глаза. — Немного.
— Что будешь на завтрак? Есть хлопья, яйца.
— Я не голоден, мам. — Уилл потянулся за рубашкой. Плечи и руки у него были ужасно худые — кожа до кости.
По дороге в поликлинику она вся извелась. Казалось, все светофоры и машины в городе сговорились против нее. Едва она подъезжала к очередному перекрестку, загорался красный свет, то и дело ей преграждали путь автобусы.
Анемия. Анорексия. Анемия. Анорексия. Одно из двух. Это не смертельные болезни. Излечимые. Будем надеяться. Завтра позвони Бобу Ландерсу, брось работу. Сделай все, что в твоих силах. Уилл болен, сидит обессиленный на заднем сиденье, но он поправится.
