— Я в порядке, — уверяет она нас и опять пытается подняться. Когда у нее это не получается, в ее глазах отражается понимание, вызывающее у меня желание убежать как можно дальше отсюда.
— Нет, — шепчет Трейс. — Я не… я не…
Он притягивает Грейс к себе. Она вскрикивает, и он стонет, словно боль сестры — его собственная боль. Грейс утыкается лицом в его грудь.
— Поговори со мной, — слегка трясет ее Трейс. — Поговори со мной, Грейс. Пожалуйста!
Этого не могло случиться. Этого не происходит на самом деле.
— Я не хочу умирать, — говорит Грейс.
Я делаю шаг назад. Райс обхватывает мои пальцы своими, останавливая меня.
— Лучше уж ничего не говори, чем говорить такое. — Трейс закрывает глаза. — Прости… Прости меня, Грейс…. Мне так жаль.
— Не злись, — шепчет она. — Пожалуйста, не злись на меня.
— Я никогда, никогда не смогу злиться на тебя, — отвечает он, и Грейс начинает плакать, потому что это единственное и последнее, что она может сделать. — Не надо, Грейс, не плачь.
— Пожалуйста, не злись на меня. — Ее голос становится совсем слабым. — Я не хочу оставлять тебя…
— Тогда не делай этого… не оставляй меня… ты не можешь меня оставить…
Но она оставляет его. Грейс умирает в коридоре, на руках своего брата, в нашей школе, в этом глупом безжалостном мире, где нет ни телефонов, ни скорой помощи, ни больниц, ни докторов. Она изо всех сил пытается не покидать брата, но закрывает глаза и уходит от нас.
Трейс просит оставить его наедине с телом сестры.
Мы ждем его в зале. Все молчат. Мы пытались заговорить, но голоса звучали странно, а слова, срывавшиеся с языка, давались с трудом и коряво, как будто мы только начали учиться говорить. Я почти не слышу ничего сквозь звон в ушах, громкие удары сердца и шумно заполняющий и покидающий легкие воздух.
Харрисон плачет, скорчившись на мате. Мне хочется сделать ему больно, чтобы он прекратил рыдать.
Проходят секунды, минуты, часы. Встает солнце. Когда Трейс наконец приходит, мне кажется, что мы все разом и сильно повзрослели. У него красные распухшие веки и бледное, лишенное красок лицо. На нем кровь. Его рубашка и штаны запятнаны кровью Грейс.
Даже зная, что Грейс с нами больше нет, я всё равно ищу ее за спиной Трейса. Ее здесь нет. Одна часть меня понимает это, а другая отказывается в это верить — и эта часть ждет Грейс, желая с ней поговорить. Но мы не можем поговорить с ней о ее смерти, так как ее с нами нет.
Трейс смотрит на нас, и никто не заговаривает. Нам ничего сказать.
