Стихотворения (1929) | страница 15

На первую страницу

костьми постукивает

лошадь-краса.

На ней

войны

пожелтелый скелет,

и сталью

синеет

смерти коса.

Мы,

излюбленное

пушечное лакомство,

мы,

оптовые потребители

костылей

и протез,

мы

выйдем на улицу,

мы

1 августа

аж к небу

гвоздями

прибьем протест.

Долой

политику

пороховых бочек!

Довольно

до́ма

пугливо щуплиться!

От первой республики

крестьян и рабочих

отбросим

войны

штыкастые щупальцы.

Мы

требуем мира.

Но если

тронете,

мы

в роты сожмемся,

сжавши рот.

Зачинщики бойни

увидят

на фронте

один

восставший

рабочий фронт.

ЗАГРАНИЧНАЯ ШТУЧКА

Париж,

как сковородку желток,

заливал

электрический ток.

Хоть в гости,

хоть на дом —

женщины

тучею.

Время —

что надо —

распроститучье.

Но с этих ли

утех

французу

распалиться?

Прожили, мол,

всех,

кроме

полиции.

Парижанин

глух.

Но все

мусьи

подмигивают

на углу

бульвар де Капюси́н.

Себя

стеля

идущим

дорогою,

на двух

костылях

стоит

одноногая.

Что

была

за будущность?

Ну —

были ноги.

Была

одной из будочниц

железной

дороги,

Жила,

в лохмотьях кроясь,

жуя

понемногу.

И вдруг

на счастье

поезд

ей

срезал ногу.

Пролечена

выплата.

Поправлена

еле,

работница

выплюнута

больницей

в панели.

Что толку

в ногатых?

Зеваешь,

блуждая.

Пресыщенность

богатых

безножье

возбуждает.

Доказательство —

налицо.

Налицо —

факт.

Перейти на страницу