— Она меня ударила только один раз…
— Ну, вот, ну, вот… видишь, всего только один раз.
— Значит, если тебе плюнуть в физиономию всего один раз, то ты утрешься и больше ничего?
— Так ведь то плюнуть… А разве она в тебя плевала?
Петровский улыбнулся.
— Уж скажи просто, что с тобою говорила по телефону Варвара Михайловна. По крайней мере, будет честнее и не так глупо.
Курагин сконфузился. Потом глаза его осторожно забегали. Он прищурился и протянул Петровскому руку.
— Ну, ладно, сознаюсь: звонила. Так ведь почему звонила? Ведь потому, что любит. Да, да, да, любит и так любит, как никто уже никогда тебя любить не будет. Без напыщенности, без пафоса, трезво и прочно. Дорогой мой, поверь, что это только один нездоровый кошмар, вся эта так называемая угарная любовь. Что может быть лучше любви спокойной, тихой, у себя дома, за камельком?
Он сделал сладенькое лицо. Петровский хохотал.
— Ну, хорошо, пусть это немного смешно. Ну а это не смешно: ездить с какой-то полузнакомой женщиной по ресторанам, прятаться с ней в закрытых автомобилях, ночевать в номерах, в сорок лет разыгрывать из себя влюбленного Ромео! Брось! Я тебе говорю: брось! Ведь ты же пропадешь, а вместе с собой погубишь и ее, и детей. Она прямо так и говорит, что ни перед чем не постоит.
— Так это, значит, детей погубит она, а не я.
— А тебе от этого будет легче?
— Меня возмущает эта игра на детях. Дети должны быть ни при чем. Ради достижения своей личной цели, удовлетворения грубой похоти она готова пожертвовать даже детьми. Ведь это же преступление.
— А твоя страсть к этой Раисе Андреевне, небось, какая-нибудь особенная, тонкая? Полно, брат, полно. Ты не годишься для мелодекламации. Для этого у тебя нет таланта.
— Значит, ты хочешь, чтобы я опять добровольно лег в могилу?
— Зачем в могилу? Варвара Михайловна тоже не прочь пойти на уступки. У ней, брат, оказывается, гораздо более здравого смысла, чем…
— Какие же это уступки? — спросил Петровский нетерпеливо.
Он так не привык слышать, что Варюша может идти на какие-нибудь уступки. Курагин замялся.
— Я, понимаешь ли, не умею так тонко выражаться, а Варвару Михайловну я все-таки не могу не уважать. Убей меня Бог, она цельная, настоящая, крупная женская натура… Словом, выражаясь аллегорически, она предлагает тебе спать в отдельной комнате. Есть у вас какая-то там «угловая».
Он насмешливо смотрел на Петровского. Видимо, его забавляла эта торговля.
— По-моему, предложения выгодные. Чем ты рискуешь? А?
