Несмотря на явное охлаждение, Сталин старался не раскрывать карт и показывал, что ему по-прежнему нравится общество Енукидзе. А тем временем Коба решил взяться за Рыкова. Председатель Совнаркома быстро спивался. Он употреблял так много водки, что в кремлевских кругах ее даже называли «рыковкой».
13 сентября Сталин поделился с Молотовым своими тревожными мыслями. «Верхушка нашего государства поражена серьезной болезнью… – написал он своему заместителю. – Необходимо принимать меры. Но какие? Поговорим, когда я вернусь в Москву…» Вождь говорил об этом и с другими членами политбюро. Соратники предложили Сталину занять место Рыкова.
«Дорогой Коба, – писал ему Ворошилов, – Микоян, Каганович, Куйбышев и я думаем, что лучшим выходом было бы объединение руководства в одних руках. Тебя нужно назначить главой Совнаркома. Мы знаем, что ты думал об этом и готов работать и на новом посту со всей энергией. Конечно, сейчас не 1918–21 годы, но Ленин тоже возглавлял Совнарком».
Лазарь Каганович настаивал, чтобы правительство возглавил Сталин. Серго с ним полностью соглашался. Микоян писал, что на Украине в прошлом году уничтожен весь урожай, – это крайне опасно… «Сейчас мы нуждаемся в едином и сильном руководстве, как было во времена Ильича, и лучше всего будет, если ты станешь председателем правительства… Разве во всем мире не знают, кто правит нашей страной».
Все же ни один не предложил совместить посты Генерального секретаря партии и премьера правительства. К тому же Сталина мучили сомнения: сможет ли грузин возглавить страну? Тогда Каганович предложил другого ставленника Сталина, Молотова.
21 октября вождь разоблачил очередного предателя. Сергей Сырцов, кандидат в члены политбюро и один из протеже Сталина, был обвинен в организации заговора против своего покровителя. Разоблачения уже вошли в повседневную жизнь большевиков, стали неотъемлемой частью их ритуала. Папки Сталина распухали от писем с обвинениями и доносами. Сырцова вызвали на заседание ЦК. Он вовлек в заговор первого секретаря Закавказской партии большевиков, Бесо Ломинадзе, старого друга Сталина и Серго Орджоникидзе. Ломинадзе сознался, что тайно встречался с заговорщиками, но утверждал, что выступал только против того, чтобы Сталина не сравнивали с Лениным. Как всегда, Иосиф Виссарионович отреагировал на известия о заговоре очень театрально.
«Невообразимая низость… Они организовывали переворот и притворялись на заседаниях политбюро. Они опустились на самое дно». Пошумев, он спокойно поинтересовался у Молотова: «Как у тебя дела?»
