А был я на том острове с Ольгою-княгинею. Пусто там и безвидно; лишь сельцо то малое стоит и с двором корабельным. Когда я пришел в сельцо то, Березанью тож называемое, поведали мне жители тамошние, что мал-де стал остров для занятия оратайского[123], потому зерно они у греков покупают. А прежде, видно, остров сей велик был, и град на нем стоял великий, оттого находят они, когда копают свое, иной раз и гвозди старые, и иглы бронзовые, и посуду глиняную, лаком черным изукрашенную. И сам я ту посуду видел, а однажды тигель плавильный нашел, и тому у меня есть свидетель, посадник Святославов Фарлаф Беспалый.
Из того заключаю я, что стоял некогда на острове сем город греческий[124], и земли вокруг было для него достаточно, и вода в колодцах была сладкая, а не как ныне, что с посолонью. А в Константинополе, в библиотеке императорской, есть хартия древняя с описанием Понта Евксинского и берегов его, и сказано в ней про город Борисфен невдале от города Ольвии; посему думаю я, что се он и стоял на Березани-острове; и само слово это — оттого, что исказили уличи старое его название Борисфена.
Ходили угры на Италию и много зла сотворили.
В лето 6409 (901). Ходил Одд изнова к порогам, желая наказать уличей — напали те из города своего Пересечена[125] на русь, что через пороги шла и стали с гостей мыто требовать. А печать великокняжескую хулили и изломали, говоря, что повинны им мытом все, кто через пороги идет.
Впал Одд-князь в гнев сильный, исполчил русь, и полян, а северяне комонные берегом шли.
И послал к печенегам иавди-иртим, сказав: «Се не на вы иду, но на уличей, что против меня стали». И к харавои послал с тем же.
И пришед к Пересечену, обложил его. А стоит тот на полуострове или, лучше сказать, на луке, где впадает в Днепр Самара-река, перед первым порогом, который русы зовут Сеуппи, а славяне — Неспи, а значит оно по-русски и по-славянски одно и то же. А печенеги зовут его Кайдак, что значит «бездомный».
Обложили русы Пересечен и по суше, и со стороны порога, и не было уличам куда выйти и откуда взять пищу. И даже за водою не пускали уличей, а в городе колодцев не хватало.
Тогда пришли старейшины к Одду и спросили, какова будет воля его, если сдадутся. Сказал им Одд: «Зачинщиков и князя своего выдадите мне головою; а мыто брать будете по слову моему в казну мою; а брать вам то мыто с тех токмо, кто без печати моей идет; и буду оставлять вам долю с мыта; а дань буду брать, как со всех — по щелягу с дыма».
