— Скоро 17 марта, — бормотал Питер себе под нос.
— Квинтэссенция. День Святого Патрика. — Добавила Кет.
Хоулмз по-прежнему только перебрасывал взгляд с одного агента на другого, удивляясь тому, как они могут работать вместе. Вернее, как Кетрин хватает нервов терпеть этих двух агентов. Он находился с ними всего лишь второй день и уже сбился со счета сколько раз женщина припадочно закатывала глаза, мысленно посылая ко всем чертям и Питера, и Оливера, и их теории. Хотя надо отдать им должное — эти два раздолбая были покруче многих опытных агентов.
— Скорее всего, на этот день у преступника запланировано уже что-то грандиозное. — Предположил Питер.
— А Вы уверены, что все убийства связаны? — Уточнил Алан.
Кетрин и Питер настолько удивленно посмотрели на своего новоиспеченного напарника, что тот готов был провалиться на месте вместе с диваном, на котором сидел.
— По некоторым деталям я посмел сделать подобный вывод. — С надменной вежливостью проговорил агент. — Способ убийства — один и тот же. Все жертвы связаны между собой не какой-нибудь надуманной нитью, а ясно прослеживающимися фактами — они все входили в структуру неоязыческой друидистской церкви. Есть основания полагать, что убийца один и тот же человек. Его техника слишком детально проработана и разные люди не могли бы так доподлинно повторить ее.
— Но нет самого главного — мотива! — Отметил Алан.
И вот это замечание было как нельзя кстати. Мотив действительно был не совсем ясен. Вернее, предположений по этому поводу было несколько.
— У нас всего два варианта: убивают либо за принадлежность к друидизму, либо за отступление от него. — Словно оправдываясь, ответил Питер.
— Не слишком ли разнящиеся точки зрения? — Съехидничал Алан.
В тот же момент Кет закатила глаза и закрыла лицо ладонью, предполагая, что сейчас начнется вторая «Буря в пустыне». Она уже поняла, что Питер терпеть не мог, когда его версии отметали как шелуху от семечек, он не мог вынести, что кто-то посторонний лез со своими рассуждениями в его дело. Он был собственником по натуре, что распространялось на все: на работу, на личную жизнь, на женщин, на друзей, на вещи, на пространство. Если кто-то и мог вторгнуться в его пространство, то только с его великодушного позволения. Кет поняла это практически сразу, и ей пришлось с этим мириться. Даже она не всегда знала, что предполагает напарник, о чем думает и какие действия собирается совершить. И уж тем более отвергать его предположения означало стать врагом номер один.
