-- Как марсианин, правда? -- улыбнулся профессор. -- Сейчас я не вижу абсолютно ничего, но если погасишь свет... Вон там, справа от тебя...
Я быстро выполнил его просьбу, и в комнате стало совершенно темно. Я замер в ожидании.
Было очень странно сознавать, что меня могут видеть в этой кромешной темноте. Сама мысль, что она больше не защищает, вызывала у меня острое ощущение беспомощности. Я пошевелился, потрогал, сам не зная почему, горло, но жест этот показался мне глупым, и я не нашел ничего лучшего, как поправить галстук. И тогда в темноте раздался добродушный смех Чимнея.
-- Волнуешься, Мартин?
-- Ну... Нет, профессор.
-- Тогда оставь в покое галстук и поправь лучше прическу. Волосы у тебя действительно в беспорядке.
В восторге и изумлении я пробормотал:
-- Вы -- великий человек, профессор!
-- Согласен, однако хватит комплиментов. -- Потом добавил: -- Зажги свет, Мартин. Прибор основан на одном довольно простом принципе, о котором, однако, никто прежде не подумал. Я рассчитал, что... -- тут он умолк, нахмурился и добавил: -- Я разговорился, а тебе, наверное, некогда меня слушать, не так ли?
-- Не совсем, профессор... Но мне помнится, вы хотели лечь спать.
Он улыбнулся, подошел к какому-то небольшому прибору, стоявшему на столе, заваленном инструментами, что-то потрогал, вытянул вверх короткую пластиковую трубку и спросил меня:
-- Эта трубка что-нибудь излучает, как ты думаешь?
-- Ничего не вижу.
-- Хорошо. Теперь надень очки, а я погашу свет.
Я исполнил его просьбу. Поначалу не видел ничего, но когда Чимней щелкнул выключателем, все, что было в комнате -- мебель, инструменты, книги, приборы -- все внезапно вырвалось из темноты, освещенное зыбким, красноватым светом. Предметы были видны вполне отчетливо, как будто освещались мощной яркой лампой.
-- Это... потрясающе! -- воскликнул я.
-- Посмотри на трубку, -- сказал профессор, --теперь видно?
Из трубки, точно плюмаж, поднималось вверх облако тумана. Казалось, его можно было потрогать. Я спросил:
-- То, что я вижу, профессор, это тепло? Инфракрасные лучи?
-- Совершенно верно, -- подтвердил он. -- Сними, Мартин, очки. Не знаю, смогут ли они помочь тебе, --проговорил он, включая свет, -- но больше мне предложить пока нечего. К сожалению.
-- Хорошо, профессор. Я буду держать вас в курсе дела. Спасибо.
Я вышел от него, неся в кожаном футляре очки. Мое сердце было преисполнено благодарности и страха. Что я увижу там, в метро? Увижу ли вообще что-нибудь? И... было ли там что-нибудь, что можно увидеть?
