Острее других Тарион чувствовал незатихающую боль утраты, не исцеленную за прошедшие тысячелетия. Зов матери, утратившей связь со своими детьми. Любимыми детьми, хотя она и одинаково сильно любила каждое живое существо, которому дарила жизнь. Но волею высших существ, перекроивших на свой лад устройство их мира, только четыре голоса из многообразия голосов она перестала слышать, только четыре сердца из тысячи других затихли для нее навеки. Одного из них она потеряла, настолько давно, что перестала помнить даже его имя. Трое других существовали в том же мире, что и она, но разделяющая их преграда не давала услышать или почувствовать их. Тарион не знал, кем была эта безутешная мать. В этот момент он видел лишь поля, леса, пустыни и горы Азерота и ни одного живого существа.
Об увиденных под действием яда картинах Тарион никому не сказал ни слова. Буйство чувств, образов и мыслей, испытанных им при отравлении венке, не так-то просто было передать словами. Днем он ничем не выдавал себя и лишь бессонными ночами давал волю воспоминаниям.
А еще этот голос, моливший о помощи, не давал ему спать.
Наконец все корзины были водружены обратно на повозку и они вновь тронулись в путь. Река была совсем близко.
— Водопад, — прошептал Хейдив-Ли, ограждая их от попытки приблизиться к берегу.
Тарион проследил за взглядом пандарена вверх по течению. И понял, что больше не слышит шума падающей воды.
Русло реки оставалось на месте, но между пологих берегов текло нечто, меньше всего напоминавшее воду. Будто какой-то нерадивый художник вознамерился запечатлеть пейзаж Пандарии, но истратил краски прежде, чем принялся за реку, и лишь кое-где прорисовав тени, оставил эту идею.
Пустота добралась до водопада. Отныне в Пандарии не было проточной пресной воды, только сотворенная, как и круассаны, с помощью магии. Интересна, какова на вкус волшебная вода? Чтобы промыть плоды венке от яда, нужно было много воды. Воды из реки. Вчера Хейдив-Ли говорил Джайне, что волшебная не подходит для этих целей. Что теперь будет делать великовозрастный старейшина с созревшими плодами венке?
«Помоги….», — услышал молодой дракон.
Кто бы им помог, в сердцах ответил Тарион. Голос перешел на бессвязный хрип, затем и вовсе притих. Так-то лучше, решил мальчик. Разве это может быть Зов Древнего, способный свести с ума самого Аспекта Земли? Он слышит какое-то невнятное бормотание, похожее на стон умирающего. Зов не приказывал разрушать мир или убивать пандаренов. Если бы по ночам он не мешал ему спать, он бы мог совсем не обращать на него внимания.
