Получив такой держкий ответ, Петр в гневе разорвал его и проговорил:
– Сосунок! Ишь, чего возомнил: сын Ивана Грозного. Ух, подлый еретик, собака польская, не хочешь по хорошему, будет по-плохому, – повернувшись к писцу, он сказал, – пиши ответ так: «Ты хотел войны, ты ее получишь!»
Поляки не были готовы к такому повороту событий: они-то надеялись на легкую добычу, что можно без труда дойти до Москвы и, получив свою долю вознаграждения, вернуться домой. Однако судьба распорядилась иначе: теперь им придется рисковать собственной жизнью за русской царевича и, может быть, сложить кости на чужой земле. Дух польского войска заметно упал, хотя Мнишек всячески старался их подбадривать, обещая от имени царевича богатую добычу. Но даже такие посулы не оправдали надежды Григория, он видел, с каким выражением лица становились шляхтичи в боевой строй. Единственные, кто был рады военному походу, оказались казаки. Именно на них и расчитывал больше всего Отрепьев, именно им он больше всех доверял. Казаки были полны решимости костьми лечь за царевича, но помочь ему утвердиться на троне, вот их-то и решили бросить на первую линию.
11 ноября началась осада города, не принесшая сторонам ни плохого, ни хорошего. В ночь на 18 ноября последовал генеральный штурм крепости, однако, предупрежденный заранее лазутчиками, Петр Басманов успел подготовиться. После неудачных попыток поляки совсем потеряли веру в царевича, который старался казаться более бодрым, чем был на самом деле.
Метаясь в шатре, Григорий до боли кусал губы, когда ему доносили об очередной попытке, заканчивающеся неудачей. Молодой человек, до этого спокойный и рассудительный, метал гром и молнии, крушил все, что попадалось под руку, и даже его любимым казакам не раз доставалось от него, но те продолжали терпеть, искренне веря в его победу.
Иное дело обстояло с поляками. Еще пуще они невзлюбили царевича, когда ударили первые морозы. Не привыкшие к суровой жизни, изнеженные паны явились к Григорию и потребовали заплатить им жалованье сверхурочно, чего царевич сделать никак не мог. Вместо этого, он забрался на возвышение и, глядя на войско, сверху вниз, громко проговорил:
– Вельможные паны и славные рыцари! Послушайте меня, царевича Димитрия, сына Ивана Грозного. Я благодарен вам за помощь и никогда не забуду того, что вы сделали для меня. Я обещаю вам, что как только в моих руках окажется царская казна, я заплачу вам положенное жалованье, и даже более того, одарю от себя лично подарками, о которых вы и не мечтали.
