Этим же днем царевич снова посетил Сигизмунда, во дворце которого собрались самые именитые люди Кракова. Важные паны, прекрасные дамы – все они собрались поприветствовать новоявленного царевича, которого сам король решил снабдить не только денежными средствами, но также дал разрешение на сбор войска для похода на Московию. Теперь Григорий мог рассчитывать не только на казаков, но и польских рыцарей и солдат.
Когда Григорий вместе Юрием Мнишеком выходили из кабинета короля, все придворные встали по бокам, дабы приветствовать его громкими возгласами. Дамы, взяв в руки платочки, махали ими и восклицали: «Виват, царевич Димитрий! Виват, царевич Димитрий!» Проходя мимо склоненных панов, молодой человек больше не чувствовал робости и скованности как прежде, он воспринимал теперь преклонение перед ним как данность. Конечно, теперь он не беглый монах в жалких отрепьях, он – царевич!
Уже который день Борис Годунов, царь всея Руси, не мог спокойно спать. Ночные кошмары одолевали его, просыпаясь по ночам, он в страхе всматривался на стену и видел маленькую тень, он чувствовал, что тень эта – призрак убиенного царевича Димитрия. Тогда Годунов принимался метаться по комнате, зажигая все свечи, что стояли на столе и у окна, призрак исчезал, но тревога не уходила. Царь чувствовал боль в области сердца и ему начинало казаться, что он сходит с ума. В довершении ко всему, болезнь обострилась: несколько раз у него из носа текла кровь. Лекари давали лекарства, снадобья, но ничего не помогало. К тому же из Европы шла одна плохая новость за другой: король Сигизмунд официально признал беглого монаха чудесно спасшимся Димитрием Ивановичем, самозванец, получив поддержку в лице Речи Посполитой теперь уже всерьез намеревается идти войной на Русь, дабы «вернуть» трон.
Борис Годунов написал два письма: одно польскому королю, другое – австрийскому императору Рудольфу II, в которых он разоблачает мнимого царевича называет «подлого расстригу самозванцем и еретиком» именем Григория Отрепьева, сыном Богдана Отрепьева. Царь надеялся, что такое дознание остановит властелинов Европы и заставит их одуматься не делать поспешные шаги. Однако надежды на поддержку королей не оправдались. Что касается Рудольфа, то он ясно дал понять, что не имеет к этому никакого отношения и вмешиваться в отношения Руси и Польши не намерен; Сигизмунд же даже не ответил на послание, поговаривали, что он даже и не читал письмо царя. Делать было ничего, Борис Годунов остался один, единственную поддержку он мог получить у народа и армии. Но его люди доносили, что многие русские с нетерпением ожидают прихода царевича и готовы встать на его защиту любой ценой. Даже среди бояр и ближайших советников царя не было единения: большинство из них были бы рады увидеть крах Годуновых.
