– Ох, господа, не верю я, будто русские захотят принять католичество. Для них все иноверцы безбожники, – высказался он.
– Если московский царь будет католиком, то и остальные последуют за ним. Для них царь – помазанник божий, чье слово закон, – ответил нунций.
– Ох, отец. Если бы все так было просто. Эти дикари безжалостны и хитры, вряд ли когда-нибудь они войдят в лоно истинной веры.
Наступило молчание. Все присутствующие по очереди переглянулись друг с другом, потом перевели взгляд на побледневшего от оскорбления Григория, у которого комок застрял в горле. Тут на помощь к нему пришел Юрий Мнишек, давно дожидавший брака между ним и дочерью Мариной.
– Вельможный пан, не гоже вам вести подобные речи.
– Но я не верю каким-то дикарям! – воскликнул тот.
Рангони прокашлялся и строго ответил:
– Русские не дикари, прошу заметить это. Более того, сейчас вы только что оскорбили царское величие царевича Димитрия. Прошу вас, больше не заводите подобные разговоры.
– Я не оскорблял царевича, который даже более цивилизованный, нежели многие паны в Речи Посполитой, однако я имел ввиду народ, а не отдельного человека.
– Достаточно! – прикрикнул Сигизмунд и стукнул кулаком по столу. – Пан Тылицкий, вы только что нанесли оскорбление нашему гостю. Я требую от вас извинений. Немедленно!
Петр престыженный всеми, обернулся к Григорию и, склонив перед ним голову, сказал:
– Прошу прощение за сказанные мною слова, ваше высочество. Больше такого не повторится.
– Я прощаю вас, – молодой человек слегка кивнул головой и вздохнул; в глубине души он был очень добрым, отходчивым человеком.
Когда взошла луна, Юрий Мнишек и Григорий снова тайно покинули дворец, также как и раньше, накинув на плечи черные плащи.
Через несколько дней 20 марта 1604 года царевич встретился с Клавдием Рангони, который уже сообщил Папе Римскому о возможном переходе московитянина в католическую веру. Встреча эта была намного приятнее, нежели аудиенция у короля. Нунций разговаривал с Григорем о вере, о различиях между православием и католичеством; тот, в свою очередь, поведал о своей злочастной судьбе, о «скитаниях после Углича», об узурпаторе и тиране Борисе Годунове, словом, тоже самое, что и остальным. В конце молодой человек попросил нунция походатайствовать за него в Риме, прося поддержки при захвате престола. Царевич собственноручно написал письмо Папе Римскому, уверяя в готовности перейти в католичество и стать смиренным рабом Его Преосвященства. Клавдий Рангони преставил к нему настоятеля иезуитского монастыря Святой Варвары Каспара Савицкого, который в течении некоторого времени наставлял нового претендента в вопросах веры.
