– Нет, он нет. Вот потому я и готов поддержать его начало и благословить на трон, дабы вся Русь стала католической.
– Похвальное решение, – проговорил Адам, – я понял тебя, святой отец. Ты за царевича и его поддержку. Но я хочу спросить еще раз остальных собравшихся на этот совет: готовы ли вы поддержать Димитрия или нет?
Один за одним паны ответили положительно, посоветовав после принятия решения ехать с претендентом на престол в Краков, к самому королю Сигизмунду III.
В ноябре 1603 года из Кракова пришло ответное письмо Адаму Вишневецкому, который после аудиенции с папским нунцием Рангони, изъявил желание лично встретиться с московитянином, дабы удостовериться лично в его подлинном царском происхождении. Но не все в Польше были рады такому «господарчику», как стали называть Отрепьева. Против мнимого царевича выступили политики и военачальники как Ян Замойский, Константин Острожский, знавший раннее других беглого монаха, Карл Ходкевич и воевода Збаражский. Король решил не торопиться с принятием решения, но ему было так интересно хоть раз взглянуть на московского царевича, что он, вопреки всем, назначил дату аудиенции.
Собираясь в путь, который должен окончательно и навсегда решить его дальнейшую судьбу, Григорий изъявил желание проститься со всеми, понимая, что больше никогда их не увидит. Он быстрым шагом прошел на кухню, где столпилась вся челядь. Кто мог предположить, что некогда молодой холоп окажется никто иным, как самим царевичем? Слуги, что раньше потешались и смеялись за его спиной, теперь склонились в глубоком поклоне, словно он уже занял родительский престол. Коротко поздоровавшись с ними, Григорий подошел к той, которая одна любила его. Анна попыталась тоже как и остальные поклониться ему, но молодой человек приподнял ее лицо за подбородок и прошептал:
– Не надо церемоний, любимая. Для меня ты навсегда останешься госпожой моего сердца.
– Ты уезжаешь, покидаешь меня, – ответила девушка и слезы разом брызгнули из ее глаз.
– Не плачь, любовь моя, не плачь! Все будет хорошо, вот увидишь. Однажды я вернусь за тобой и нашим сыном, – он слегка прикоснулся к ее округлившемуся животу и погладил его, – и заберу вас. А если Бог пошлет мне победу над Годуновым, ты станешь не только моей царицей, но и царицей всей Руси! Миллионы будут падать ниц перед тобой, ты узнаешь почет и богатство.
– Для меня ты и так победитель, мой… Димитрий, – она чуть запнулась на имени.
– Называй меня так, как ты привыкла. Лишь для тебя одной я останусь Григорием.
