Выйдя за ворота Острога, монахи вышли на большую дорогу, что петляла между холмов и остановились. Варлаам и Мисаил с грустью смотрели в лицо Горигория, словно прощались с ним навеки.
– Так ты не пойдешь с нами в Троицкий Дерманкский монастырь? – тихо проговорил Варлаам и на его глазах навернулись слезы; ему было жаль расставаться с молодым человеком.
– Нет, братцы. Я больше не могу жить монашеской жизнью, иные заботы ждут меня.
– Твое право.
– Прощай, Григорий, – отозвался Мисаил, подойдя к нему и крепко обняв его.
– Прощайте, братья, – Григорий крепко обнял каждого, – даст Бог, может, и встретимся когда-нибудь.
С этими словами пути их разошлись навсегда.
Глава 6. Адам Вишневецкий
Борис Годунов ходил по комнате взад-вперед, пытаясь подобрать правильные слова. Вот через несколько минут к нему должна будет прийти инокиня Марфа, бывшая супруга Ивана Грозного Мария Нагая. В коридоре послышались торопливые шаги. В комнату вошел с поклоном холоп и доложил о прибытии инокини.
– Пусть входит, – махнул рукой царь и уселся на большое резное кресло, больше похожее на трон. Он попытался напустить на себя суровый, властный вид, хотя внутри его всего трясло.
В комнату вошла, легко ступая, высокая женщина, закутанная в широкое монашеское одеяние черного цвета. Лицо ее было жесткое и сердитое, губы плотно сжаты. От нее веяло гордостью и властью и от этого Годунов аж поежился, глядя в широко раскрытые глаза Марфы, ставшие от злости почти черными.
– Что ты хочешь от меня, государь? – проговорила она низким голосом, при слове «государь» Марфа сделала заминку.
Борис встал и вплотную подошел к ней, но она и шагу назад не сделала.
– Скажи, Марфа, слышала ли бы слух о спасенном царевиче Димитрии?
– Ну слышала, и что с того? – ее голос задрожал, но инокиня мужественно взяла себя в руки, дабы не рассплакаться.
– Ты же знаешь, что сын твой умер тогда в Угличе…
– Не умер, его убили, и ты знаешь кто.
– Подожди, Марфа, я должен знать точно: твой сын мертв или жив?
– А если и жив, то что? – вдруг инокиня повысила голос и почти прокричала. – Душегуб, узурпатор! Недолго тебе осталось царствовать! Ну ничего, рассплата близко, не долго тебе осталось жить, татарское отродье.
Тут из-за угла выбежала царица Мария и, желая вцепиться в лицо инокини, встала между ней и мужем, глаза ее горели дьявольким огнем.
– Нехоже тебе, инокини, речи такие вести, – ответила она, – неужели ради мести и ради славы ты готова отречься от родного сына, назвав его именем чужого неизвестного человека? Что же ты за мать такая?
