На утро царь проснулся под звон колоколов. Поеживаясь от холода под толстым одеялом он все время думал об Иване и о том, как так могло получиться, что он совершил один из тягчайших грехов, впав в содомию. Но эта мысль уступила другой: снова вспомнив страстные объятия и поцелую Ивана, молодой государь простил себе и это поступок.
Посольство Димитрия Ивановича, руководимое Афанасием, прибыло в Польшу в конце октября начале ноября. Король Сигизмунд радостно принял заместителя московского царя в своем краковском дворце. Ступая по дорогим коврам покоев польского короля, дьяк Афанасий поражался даже не роскошью убранства, а польскими вельможами, одетые и выглядевшие, по его мнению, совсем не по-мужски: без бороды, а многие и без усов, в коротких кафтанах, обтягивающих ноги шароварах. Но более всего русского посла поразило присутствие множества дам в пышных платьях с корсетами, с непокрытыми волосами, у многих из них были большие вырезы на груди, что привело в замешательство русских, видевших женщин либо в каретах, либо в платках и мешковатых сарафанах, не смеющих появляться в присутствии мужчин.
«Пакость какая!» – выругался про себя Власьев, ловя на себя пристальные взгляды польских красавиц, которые смеялись над нерадивым, неуклюжим по их мнению московиту, не знающего европейского этикета.
Сигизмунд принял Афанасия в большом кабинете, где некогда впервые увидел русского царевича. Теперь же, спустя два года, ему предстояло выслушать посла своего протеже. Посол склонился в низком поклоне и произнес пышную речь в честь короля, не забыв спросить его о здоровье.
– Как поживает князь Димитрий Иванович? Здоров ли он? – ответил вопросом на вопрос Сигизмунд.
– Слава Богу, наш государь пребывает в добром здравии и шлет тебе, король Речи Посполитой, подарки.
Дьяк подал знак и слуги внесли большой сундук, наполненный золотыми монетами. Король радостно улыбнулся, осознав, что долг вернулся с процентами.
На следующий день, 18 ноября 1605 года Афанасий Власьев снова встретился с Сигизмундом в более официальной обстановке, ибо речь шла о договоре между странами. Развернув свиток, дьяк, стараясь держаться подобающе, сделал важное лицо и прочитал:
– «Впредь мы, царь Московии, хотим быть в дружбе и согласии с королем польским, дабы с Божьей милостью и цезарьской дружбой высвободить народ христианский от рук мусульман. Чтобы с нашей помощью освободить святые места Греции, Вифлеема, Назарета, Галилеи и Иерусалима от власти османского султана. Мы желаем объединить наши усилия по борьбе с измаилитянами (мусульманами), жебы нашим господарским старанием христианство из рук поганьских высвобождено было».
