Приехав во дворец, царь приказал растопить баню и подать легкий ужин. Пока он в ожидании сидел в кабинете вместе с Басмановым, к нему ворвался испуганный стрелец, прикричавший с порога:
– Государь, мои люди только что поймали бродячего монаха, который говорил, что царь не истинный сын Грозного, но самозванец.
Григорий резко вскочил с кресла и, подступив в плотную к стрельцу, злобно прошептал:
– Где он?
– Мы схватили болтуна и хотели уже казнить, но монах проговорил, что знает тебя лично и будто бы вместе с тобой отправлялся в Литву.
Царь опустил голову и взглянул на изранцовые печи, словно они обладали каким-то гипнозом. Но на самом деле он просто обдумывал план, как быть, если нигде и никогда нет покоя? Только отшумели восставшие бояре, как следом за ними вот этот бродячий монах… Что же творится? Когда удасться отдохнуть?
– Я хочу его видеть. Где он? – ровным голосом спросил Григорий.
– В темнице, мой государь.
– Веди меня к нему.
Они спустились в глубокое подземелье под дворцом. Мрачный длинный коридор петлял под землей словно змея. Пахло сыростью и плесенью, в углах шуршали крысы. Слабый отблеск света факела не давал как следует разглядеть каменный туннель. Стрелец остановился подле металлической двери и тихо сказал:
– Он здесь.
– Отвори дверь и останься снаружи, я хочу побыть с ним наедине.
Царь ступил в душную каморку, пахнущую старым сеном и мочой. От удушливого запаха к горлу подступила тошнота, ему тут же захотелось вырвать и убежать, но он сдержал себя, и когда глаза немного привыкли к полумраку, он заметил в углу длинную сгорбленную фигуру в залатанном во многих местах плаще. Лицо монаха было скрыто под копной запутавшихся волос и бороды. Монах при виде вошедшего человека, от которого исходил аромат благовонных масел, сразу понял, что то был царь, однако он не поклонился и не сделал ни одного шага вперед. Вместо этого он продолжал наблюдать за молодым человеком, который сам первый подступил к нему и долго вглядывался в его лицо. Тут выражение лица Григория изменилось. Весь побледневший, он сжал рукой рот и проговорил:
– Ты ли это, Варлаам?
– Это я-то, а вот кто ты такой, мне бы хотелось узнать, – голос монаха дрожал, он едва скрывал смех.
– Как ты смеешь так говорить со мной? Я царь! – воскликнул Григорий и в гневе сдвинул брови к переносице.
Варлаам усмехнулся и ответил:
– Царь! Это для них, – он указал в сторону двери, – ты царь, я же помню тебя безродным юношей, сбежавшего вместе со мной из Чудова монастыря. И знаешь, как звали того юношу? Гриша Отрепьев. Или же ты позабыл свое настоящее имя?
