Сейдж стоял на террасе у дома, наблюдая, как солнце садится за реку. Сумки его были собраны и надёжно спрятаны в багажник автомобиля. Он мог уехать в любую секунду. Никто, кроме сестры не видел, как он собирает вещи, – остальных представителей его клана весь день не было дома. После их небольшой ссоры Фенисия ушла бог знает куда.
От этого Сейджу было не по себе. У них с сестрой всегда были непростые отношения, как, наверно, и у всех братьев и сестёр, проживших бок о бок в течение двух тысяч лет. С одной стороны, Фенисия всегда была его самым жёстким критиком: она всегда была готова указать ему на ошибки и первой бежала жаловаться родителям, когда он делал что-то не так. С другой стороны, Сейдж всегда чувствовал, что глубоко в душе они были связаны друг с другом, и сестра искренне его любила. За всё это время было несколько случаев, когда она поддерживала брата, и это его немало удивляло. Такова была Фенисия: она была загадочна. После двух тысяч лет Сейдж до сих пор едва её понимал.
Наслаждаясь последней ночью на Гудзоне, в особняке, который он многие века называл домом, Сейдж испытывал тоску. Он не был готов попрощаться с этим местом. Он не был готов проститься с жизнью, и точка. Удивительно, но, прожив на земле почти две тысячи лет, Сейджу по-прежнему казалось, что этого времени было недостаточно. Ему хотелось пожить ещё, чтобы насладиться общением со Скарлет и прожить с нею всю жизнь.
Услышав шум в доме, Сейдж сделал глубокий вдох, готовясь к неприятному разговору. Время пришло. Ему необходимо было поговорить с родителями. Ему нужно было сказать им, что уходит. Ему нужно было попрощаться.
Отношения с родителями у Сейджа были ещё более напряжёнными, чем с сестрой. В некоторые периоды жизни родители вели себя, как родители, в другие – как его братья и сёстры, в а третьи – как дети. Отношения Сейджа и родителей никогда не были статичными. В последнее столетие, а может, чуть дольше, они вновь стали вести себя, как настоящие родители, от чего Сейдж уже успел отвыкнуть и чего сейчас не мог допустить. Сейчас, когда они пытались вести себя строго и раздавать указания, он не чувствовал, что должен прислушиваться. Он устал их слушать. Прошло время приказов, пришло его время. Теперь никто не мог говорить ему, что делать. И хотя Сейдж прекрасно понимал, что родители устроят яркую сцену, когда он будет с ними прощаться, в конечном итоге они ничего не могли с этим поделать.
