Она не отвечает, – она поражена, старается что-то понять, в чём-то разобраться, – на глазах её слёзы.
А он уже сжимает её в трепетных объятьях, впивается поцелуем в девичьи уста и уже готов замереть в безумном счастье, – но раздаётся крик умирающей девушки…
Врываются в комнату люди… И позор… И ужас…
И вот – каторга.
И думают, может быть, те люди, что каторга для него в этих стенах, на этом далёком, суровом острове…
Нет, не в этом, совсем не в этом для него каторга… Ах, всё это – такие пустяки… И только лишь то, что творится в больной душе человека, – только то можно назвать каторгой.
