— Так получилось... Не судьба... Дети... Тишу с места на место перебрасывали, я за ним... В институт поступила, на агронома хотела. Год проучилась, отца снова перевели — бараки, поле голое. Где уж там учиться...
— Вроде багажа, значит, ты за ним путешествовала? Так получается?
— Да, так...
Тихону Андреевичу не нравилось, что Павел так много внимания уделяет жене, да и весь разговор не нравился: в нем он различал что-то похожее на упрек себе.
— Так помнят, говоришь, меня? — спросил он, наливая себе водки. — За высокой политикой послали тебя мужички?.. Да-а...
— Помнят, послали.
То ли после ванны, то ли от водки, хотя пил он немного, может быть, и от усталости Павел погрузнел, постарел, резче обозначились морщины вокруг узкого жесткого рта, чаще кривились губы.
Наталья Борисовна пробормотала что-то насчет пирога и вышла, пряча лицо от проницательных глаз Павла.
— Зря ты разговоры эти затеял, — сказал Тихон Андреевич. — Она ведь всерьез все принимает. Пойдет теперь переживать, — он усмехнулся. — Все виновных ищет.
Павел промолчал. Пил он немного, к еде тоже почти не прикасался: сослался на больной желудок.
— Клин клином вышибать надо! — закричал Тихон Андреевич, снова наливая себе водки. — Я пока служил, каких только болезней у меня не находили! Месяцами на исследованиях разных... В отставку вышел — все как рукой сняло.
Павел снова промолчал. Лицо у него было такое же, как и на огороде, казалось, он производил в уме сложные подсчеты и никак не мог свести концы с концами.
Тихон Андреевич подкладывал себе холодца, заливной рыбы, огурчиков, пил, закусывал, снова пил, улыбался.
— Так помнят, значит, Тишку?
— Помнят, помнят...
Павел вдруг встал.
— Прилягу я, Тихон. Нехорошо мне что-то.
— Вот те раз! — зашумел Тихон Андреевич, тоже вставая. Лицо его блестело от пота, короткие влажные пряди липли на выпуклый крепкий лоб, он размахивал зажатой в руке вилкой, кричал: — Подводишь, Павел, нашу породу, подводишь! А я уж думал, стол сдвинем да и померяемся силенкой-то, а? Как бывало! Сдаешь, брат, сдаешь... А еще с картошкой собрался ехать.
— На картошку силенок хватит, — сказал Павел. — Силенка есть. От соленого меня, наверно, замутило.
Братья перешли в кабинет, где гостю постелили на диване. Горела одна настольная лампа, стены тонули в полумраке. Наталья Борисовна мыла на кухне посуду.
Павел, одетый, сидел в постели, потирал грудь, смотрел в одну точку.
— Вспомнили, значит? — Тихон Андреевич растроганно поморгал. — Конечно, в деревне, там высокой политики не увидишь, уперся носом в свой забор — и дальше ни тпру, ни ну. Главное тут — общие законы развития. Знай их — и дело как по маслу пойдет. Эх, мне бы к вам председателем!
