Эменбергер ответил, что не может предугадать течения болезни. Во всяком случае, вид больного не очень обнадеживает.
— Однако вы меня не обследовали, — сказал старик. — А это одна из причин, почему я не хотел, чтобы Хунгертобель присутствовал при обследовании. Если мы хотим расследовать какое-либо дело, то должны быть объективны. А расследовать мы должны. Вы и я. Что может быть хуже, чем составить себе мнение о преступнике или болезни, прежде чем подозреваемого не изучишь в его окружении и не узнаешь о его привычках?
— Да, конечно, вы правы, — ответил врач. — Я думаю то же самое, хотя ничего не понимаю в криминалистике. Однако я надеюсь, что господин Крамер отдохнет от своей профессии в Зоненштайне.
Затем он закурил третью сигарету и подумал вслух:
— Я думаю, что здесь военных преступников вы оставите в покое.
Ответ Эменбергера на мгновение насторожил комиссара. «Кто кого допрашивает?» — подумал он и посмотрел на лицо Эменбергера, в эту озаренную светом единственной лампы маску с блестящими стеклами очков, из-за которых насмешливо глядели большие глаза.
— Дорогой доктор, вы ведь не станете утверждать, что в этой стране нет рака?
— Совершенно верно, но это не означает, что в Швейцарии есть военные преступники, — рассмеялся Эменбергер.
Старик испытующе взглянул на врача.
— То, что произошло в Германии, может произойти в любой стране, если появятся известные предпосылки. А эти предпосылки могут быть различны. От одного знакомого, господин Эменбергер, оперированного в концлагере без наркоза, я слышал, что люди одинаковы, однако они делятся на мучителей и мучеников. Однако я думаю, что есть также разница между искушенными и пощаженными. Мы, швейцарцы, вы и я, относимся к пощаженным, что в общем милость, а не ошибка, ибо, как многие говорят: «Да не введи нас во искушение». Вот я и приехал в Швейцарию, но не для того, чтобы отыскать одного преступника, о котором у меня нет никаких данных за исключением одной не особенно четкой фотографии: Но теперь, доктор Эменбергер, я болен, и погоня прекратилась сегодня ночью, так что преследуемый не знает, как я был близок к нему. Жалкая мелодрама…
— Да, вряд ли у вас есть шанс найти разыскиваемое лицо, — ответил равнодушно врач и выпустил колечко дыма, образовавшее вокруг головы больного нимб.
Берлах увидел, как тот сделал своей ассистентке знак глазами, и она протянула ему шприц. На мгновение Эменбергер исчез в темноте зала, а когда появился вновь, в его руке был какой-то тюбик.
