- Нечистое, - отрезал Казимир, не желая пускаться в объяснения с какой то деревенской девкой. Доводилось ему видать, что творит боевой кнут. Меч можно отбить, от цепа - уклониться или принять удар на щит. Но от кнута, обращенного против пешего воина, в простом кожаном доспехе уйти сложно. Особенно от кнута, чей хвост утяжеляют свинцовые бляшки. Он слишком хорошо помнил, как смотрится тело после касания такого оружия. Содранная кожа и рассеченное мясо - пустяк, легкие раны. Настоящие мастера дробили одним ударом кости, захватывали и опрокидывали наземь. К счастью, таких мастеров было не много.
- Дак на большаке не разглядишься особо, чистое оружье, аль нет, - пожала плечами девушка. - Вы, милсдарь рыцарь, не поверите, если скажу, сколько тута в свое время народа полегло от деления оружья на доброе и дурное. А, в конце концов, все едино - и то и другое жизнь отымают.
- Или спасают, - отвлеченно заметил Казимимр, поглаживая гнедого. Лошадь чуть пообвыклась с шагающей рядом девицей, даже успела обнюхать её одежду, не забыв оскалиться для предупреждения. Казимир ошибся, посчитав спасенную простой кметкой. Не высокая, но и не низкая, подтянутая, шагает легко, упруго. Да и черты лица гораздо тоньше чем у сельских. Приглядевшись повнимательнее, рыцарь утвердился в догадке, готовый проставить узду коня, если в жилах девчонки не течет разбавленная кровь иных, старших существ. Скорей всего, дриады. Четвертина наверняка. Хотя, может, и половина, стоит только повнимательнее рассмотреть глазищи, усыпанный веснушками-солнышками нос и тяжелую каштановую косу, перекинутую через плечо, полную набившегося сора и листьев после недавней борьбы с ловцами.
- Далече путь держишь? - нахальная улыбка осветила грязное тонкое лицо, заискрила в глазах. - Не из местных ты, шляхтич. Иначь не стал бы мараться, помощь разбойнице оказывая.
- А ты все-таки разбойница? - Казимир даже не пытался скрыть насмешки, прозвучавшей в его голосе.
Девица вновь легко оббежала коня, остановилась, стягивая с головы беретик. Мазнула по земле щегольским пером, отвешивая Казимиру почтительный поклон, в коем почтительности не набралось бы и на грош.
- Стал быть, она и есть, - она блеснула улыбкой, возвращая берет на место и лихо заламывая его набок. - Аль не похожа?
- Имя-то у тебя есть, девка? - грубовато спросил рыцарь, не замечая её улыбки.
- Конечно, - разбойница повела плечом, вновь показывая мелкие ровные зубы. - Как не быть? Всякому человеку и зверю имя имеется. На большаке да на трактах меня Сколопендрой кличут. Но то больше для охфициозу. Так-скать громкое звание. Свои же, да люд обычно Калей зовут. Каля-Разбойница. А тебя, милсдарь рыцарь, как звать-величать? Али не сподобишься с грязной, дурной девкой из лесу говорить, да себя называть?
