Она была оскорблена в своей гордости. Уже давно она ничего не чувствовала к Жорису, охладела к нему и ко всем его ласкам. По ее самолюбие возмущалось в особенности от сознании, что она была заменена и обманута своей собственной сестрой. Она отказывалась этому верить. Нерешительность! Убедиться, затем оттолкнуть эту мысль! Найти предположение сначала очевидным, потом неправдоподобным! Два полюса! Колебания, как у барки между противоположными краями волны. Самое худшее, это — бесконечные сомнения!
Барбара размышляла ощупью, сопоставляла шансы, изучала факты, анализируя двух соучастников. Разумеется, Годелива отличалась слащавою нежностью, а эта манера часто совмещается со скрытым обманом! Барбара почувствовала злобу, ненависть по отношению к сестре, которая, во всяком случае, перешла за дозволенную близость, что вызывало ее собственное подозрение и те догадки, о которых писалось в анонимных письмах.
Годелива ни о чем не догадывалась, удивлялась нетерпеливым выходкам Барбары, которая теперь одинаково сердилась и на нее. До этих пор она ее щадила, и это помогало ей успокаивать ее, вмешиваться с успехом. Теперь она сама, как Жорис, была жертвою ее прихотливого настроения, врывавшегося, точно буря, в дом. Но они не замечали ее, едва волновались, глядя вдаль, и их души сейчас же соединялись, когда начинались сцены. Они быстро замолкали, ничего не отвечали, и их души молча обменивались нежными словами.
Они редко оставались вдвоем, Барбара следила за ними, — по им было достаточно минуты, чтобы обнять пли поцеловать друг друга, позади двери, на площадке лестницы. Это было точно краденое счастье! Они срывали мимоходом один у другого радость, как плоды. Этого было достаточно, чтобы скрасить целый день. Их великое счастье заключалось в одной минуте, — как целый сад может сосредоточиться в одном букете. Чудная минута, как бы наполнявшая благоуханием одиночество их комнаты! Как сильна любовь, возбуждаемая ожиданием. Может быть, любовь, как счастье, усиливается препятствиями.
Разлученные, Жорис и Годелива сильнее жаждали друг друга. Несколько раз они согласовали свои прогулки, встречались вне дома. Барбара следила за сестрой, но на большом расстоянии, и быстро теряла ее в лабиринте брюжских улиц, кривых и извилистых.
Жорис и Годелива страдали от того, что не могли беседовать, живя вместе. Барбара теперь была всегда с ними, ложилась только, когда они расходились, не оставляла их вдвоем.
