— Гдѣ вашъ шлюзъ?
— Миль за двадцать отсюда вверхъ по рѣкѣ, а то, пожалуй, что и за двадцать пять, — былъ угрюмый отвѣтъ.
— Какъ онъ называется?
— Плашватеръ-Вейрмилльскій.
— А если бы я предложилъ вамъ пять шиллинговъ, — что тогда?
— Гм! тогда я взялъ бы ихъ, — сказалъ мистеръ Райдергудъ.
Школьный учитель опустилъ руку въ карманъ, досталъ двѣ полкроны и положилъ ихъ въ протянутую ладонь мистера Райдергуда. Тотъ остановился у перваго подъѣзда, попробовалъ звукъ обѣихъ монетъ и лишь тогда расписался въ полученіи.
— Въ васъ есть одна хорошая черта, третій почтеннѣйшій, — сказалъ онъ, снова двинувшись впередъ, — вы не прижимисты на деньги. А теперь объясните, — прибавилъ онъ, пряча монеты въ карманъ съ того боку, который быль дальше отъ его новаго друга, — для чего вы это мнѣ дали?
— Для васъ.
— Это я и самъ знаю, — сказалъ Райдергудъ. — Я понимаю вѣдь, что ни одинъ человѣкъ въ здравомъ умѣ не подумаетъ, что я отдамъ назадъ то, что разъ попало мнѣ въ руки. Я спрашиваю: чего вы за это хотите?
— Не знаю самъ, хочу ли чего-нибудь. А если и хочу, такъ еще не знаю — чего.
Брадлей говорилъ какъ-то тупо, разсѣянно, какъ будто разсуждая самъ съ собой. Мистеру Райдергуду это показалось очень страннымъ.
— Вы не долюбливаете этого… Рейборна, — сказалъ Брадлей, помолчавъ и подходя къ ненавистному имени такъ неохотно, какъ будто его силой подтащили къ нему.
— Да, не люблю.
— Я тоже.
Райдергудъ кивнулъ головой и спросилъ:
— Такъ вы за это… деньги-то… за это?
— Пожалуй, что и за это. Чего-нибудь да стоитъ, какъ вы думаете, встрѣтить сочувствіе въ самомъ главномъ, въ такомъ, что поглощаетъ всѣ твои мысли, гвоздитъ тебѣ мозгъ.
— Гвоздитъ-то гвоздить, это вѣрно, — замѣтилъ мистеръ Райдергудъ. — Такъ-то, почтеннѣйшій. Что ужъ тутъ: шила въ мѣшкѣ не утаишь. Я себѣ сразу сказалъ: оно въ немъ крѣпко засѣло; оно его точить и гложетъ и отравляетъ его.
— А хоть бы и такъ! — выговорилъ Брадлей дрожащими губами. — Стало быть, есть причина.
— Мало ли причинъ, чортъ возьми! — подхватилъ мистеръ Райдергудъ.
— Сами же вы говорили, что этотъ мерзавецъ оскорблялъ васъ, издѣвался надъ вами или что-то въ этомъ родѣ. То же самое онъ продѣлывалъ и со мной. Весь онъ съ головы до пятокъ сотканъ изъ змѣиныхъ жалъ. Вотъ вы, напримѣръ, сейчасъ отнесли имъ письмо: будьте благонадежны, что эти два пріятеля и не подумаютъ дать ему ходъ, а преспокойно раскурятъ имъ сигару.
— А что жъ бы вы думали, пожалуй, что и такъ, клянусь Богомъ! — воскликнулъ Райдергудь, мгновенно распаляясь гнѣвомъ.
