— Я вовсе ничего не хочу дарить ей, Джо, — перебилъ я.
— Знаешь, я бы на твоемъ мѣстѣ этого не дѣлалъ, не унимался Джо, хотя я пересталъ настаивать. — Нѣтъ, я бы не дѣлалъ. Ибо зачѣмъ ей цѣпь на дверь, когда у нея она уже есть. А вилка для гренковъ будетъ вѣдь мѣдная и принесетъ тебѣ мало чести. И самый искусный работникъ не можетъ отличиться, дѣлая сковородки, потому что сковородка всегда останется сковородкой и…
— Дорогой Джо, — закричалъ я въ отчаяніи, хватая его за сюртукъ, — я ничего подобнаго не предполагаю. Я никогда не собирался дѣлать миссъ Гавишамъ какого бы то ни было подарка.
— И знаешь, что я тебѣ скажу: хорошо дѣлаешь, Пипъ, — согласился со мною Джо.
— Да, Джо; но я хотѣлъ тебя просить, такъ какъ работы теперь не очень много, чтобы ты далъ мнѣ завтра отпускъ; я пойду въ городъ и навѣщу миссъ Эст… Гавишамъ.
— Но вѣдь ее зовутъ не Эстгавишамъ, Пипъ, если только ее не перекрестили, — важно проговорилъ Джо.
— Я знаю, Джо, я знаю. Это я только такъ обмолвился.
Короче сказать, Джо далъ мнѣ свое согласіе, но подъ однимъ условіемъ: что, если я буду принятъ не особенно ласково и меня не попросятъ повторить посѣщенія, то я уже никогда не стану проситься итти къ ней въ домъ. Я обѣщался исполнить это условіе.
Нужно сказать, что Джо держалъ помощника, которому платилъ жалованье понедѣльно; звали его Орликъ. То былъ широкоплечій увалень, очень сильный, но медлительный и неповоротливый. Этотъ угрюмый поденщикъ не любилъ меня. Когда я былъ очень малъ и робокъ, онъ увѣрялъ меня, что чортъ проживаетъ въ темномъ уголку кузницы, и что онъ очень хорошо знакомъ съ врагомъ рода человѣческаго; онъ говорилъ еще, что разъ въ семь лѣтъ необходимо затоплять печь живымъ мальчикомъ, и что мнѣ предстоитъ послужить топливомъ. Когда я поступилъ въ ученики Джо, онъ, быть можетъ, подумалъ, что мнѣ предстоитъ замѣстить его, и еще пуще не взлюбилъ меня.
Орликъ былъ въ кузницѣ на другой день и работалъ, когда я напомнилъ Джо про обѣщанный отпускъ. Сперва онъ ничего не сказалъ, потому что только что принялся съ Джо за кусокъ горячаго желѣза, а я раздувалъ мѣхи; но потомъ замѣтилъ, опершись на молотъ:
— Что жъ это, хозяинъ! Неужто вы побалуете только одного изъ насъ? Если юному Пипу даютъ отпускъ, то и старому Орлику тоже слѣдуетъ дать отпускъ.
Ему было не болѣе двадцати пяти лѣтъ, по онъ всегда говорилъ о себѣ, какъ о старикѣ.
— А зачѣмъ тебѣ отпускъ? — спросилъ Джо.
— А ему зачѣмъ? Зачѣмъ ему, затѣмъ и мнѣ,- отвѣчалъ Орликъ.
