Кинулись было люди паши выполнять его веление, а кузнец уже тут как тут. Стоит будто исполин сказочный, сверху вниз на пашу смотрит. Обомлел Махмуд-хан.
— Слышал, что тебе пел певец? — спрашивает Хюсо.
— Слышал, — отвечает паша.
— И тебе не страшно?
Молчит паша.
Высказал кузнец все, что хотел, повернулся и зашагал — будто скала огромная с места двинулась — к двери. И все приговаривал:
— Как знаешь, паша, как знаешь.
Только он ушел, говорит паше Исмаил-ага:
— Я хочу задать тебе один вопрос.
— Какой?
— Смог хоть один смертный подняться на вершину Горы?
— Нет.
— А возможно это вообще?
— Подняться-то еще можно. А вот обратного хода нет. Хватка у Горы крепкая: поймает — не отпустит.
Много смельчаков пробовали забраться на вершину. Но еще никому не удалось спуститься вниз.
Есть там, на самом верху, озеро огненное. Глубоким колодцем врезается оно в твердь Горы. Оттуда-то и был добыт первый огонь. Только не сразу. Долгое время было так: пока Гора дремлет, зачерпнет какой-нибудь сын человеческий пригоршню пламени — и бежать. Но Гора спит чутким сном. Проснувшись, она тотчас же хватает бегущего, обращает его в истукана каменного. Так он и стоит там, с каменным пламенем в руке. На склонах Горы полным-полно таких истуканов. Еще ни один человек — пробовал он похитить огонь или не пробовал — не вернулся живым с вершины.
— Есть у меня одна мысль, мой паша, — говорит Исмаил-ага.
— Какая же?
— Сегодня же пошли гонца в хошабскую крепость. Пусть Гюльбахар и Ахмед возвращаются. Хочешь, я сам привезу их? А когда они прибудут, ты задашь Ахмеду такую задачу: пусть он взойдет на самую вершину. Сможет он выполнить твое условие, отдашь ему дочь. И сам свадьбу справишь. Так мы избавимся от Ахмеда. И никто не посмеет упрекнуть нас в несправедливости.
— Превосходная мысль, — обрадовался паша. — Умница, Исмаил. Возьми с собой нескольких беев и отправляйся в Хошаб. Пусть они оба возвращаются. А если Ахмед не захочет принять наше предложение, скажи хошабскому бею, чтобы прислал сюда мою дочь.
В сопровождении двоих беев и пятерых своих людей Исмаил-ага отправился в Хошаб.
Бей принял их с еще большим, чем обычно, радушием. Почтил их пышным пиршеством. В тот же вечер Исмаил-ага передал ему слова паши.
— Но ведь это же верная смерть, — помрачнел хошабский бей. — Еще ни один человек не вернулся с вершины Горы.
— Не знаю, не знаю, — уклончиво пробормотал управитель Махмуда-хана. — Вы, помнится, обещали выполнить любое наше желание. Вот мы его и высказали. А уж там дело ваше.
