— Проведем. Все сделаем, но не в один день.
Уехал Семен еще более расстроенным. А дни шли, и станция по-прежнему работала на половинную мощь.
— А что, если и в самом деле остановить турбину? — подумал Семен. — Хоть на час. Может, после этого в станицах зашевелятся…
Семен посоветовался с Ириной и в середине дня пустил воду на сброс и остановил турбину. Не успел он войти в свою конторку, маленькую, с одним окном комнатку, как зазвонил телефон. «Алло, алло! — пищал в трубке девичий голос. — Это дирекция ГЭС? Кто у телефона? Товарищ Гончаренко! Будете говорить с Родниковской…
— Слышишь, Ирина, — сказал Семен. — Уже в Родниковской забеспокоились… Сало не на чем жарить!
И вот Семен слышит голос Никиты Никитича Андрианова. «Эй, Семен Афанасьевич, дружище! Ты чего там остановился? Или тебе воды мало? Не может того быть! Или ты только нашу станицу отключил? Это же безобразие. Почему безобразие? Да как же так, ты же наших хозяек обидел. Да ты и меня никак не можешь понять! Я же, как предстансовета, не могу краснеть перед местным населением! А ты меня на это вынуждаешь… Да что же я скажу женщинам? Они уже заявились до меня… Эх, беда с тобой! Буду звонить Сергею Тимофеевичу…»
Следом за Андриановым звонил Хворостянкин: «Эй, дорогой товарищ начальник! — услышал Семен его бас. — Ты чего не светишь? Да ты ж своим самовольством меня совсем из колеи выбил! Из какой? А из такой, что у меня вся связь на электричестве держится, а теперь я как без рук! Мне нужно вызвать завхоза, а ни один звонок не действует — все оглохло! Да не я оглох, а звонки из кабинета выключились!.. Зажигай свет, богом тебя прошу…
Семен тяжело вздохнул и положил трубку. Телефон звенел, надрывался, но Семен к нему не прикасался. Ему было грустно, и он пошел в машинное отделение. А вскоре приехал Сергей.
— Семен, почему стоишь? — спросил он, входя в машинное отделение. — Поломка?
— С горя да со злости остановил, — спокойно отвечал Семен. — Так работать нет никакого расчету. Это же, Сережа, не работа, а горе!
— Не самовольничай, Семен. На фронте, помню, ты не злился, не огорчался и был настоящим моим другом.
— Сережа, а ты на Семена не кричи, — вмешалась разговор подошедшая Ирина, — Семен и есть твой друг.
— Защищай своего начальника, а то он, бедняжка, сам себя не сможет защитить! — Сергей подошел к Семену. — Вот что, Семен, не для того мы строили станцию, чтобы она у нас стояла… Иди и подымай затвор.
Семен молча взошел по лестнице на шлюз, мысленно ругая себя за то, что не послушался жены и согласился стать директором гидростанции. В эту минуту его охватило неприятное, даже горькое чувство, было обидно, что из-за гидростанции, которую он с такой любовью строил, приходится ссориться, и с кем? С Сергеем, с человеком, с которым прошел войну, жил в одном танке, а когда приехал на Кубань, то женился на его сестре и стал уже не просто другом, а родичем.
