– Я попробовал цвета, чтобы прикинуть, получится ли желаемый эффект, – пояснил художник.
– Напоминает весеннюю лужайку, усеянную желтыми цветами. Обычно на таких лужайках можно увидеть также немного белых и голубых цветов. Мне нравятся голубые. Я понимаю ваш замысел. Должно быть, вы назовете картину „Весна“
– Сначала было я хотел назвать ее „Primavera“ [12], но сейчас мне хочется, чтобы она представляла собой нечто большее, чем просто изображение хорошенькой молодой женщины, символизирующей весну. В конце концов, это – портрет. Я назову картину „Босоногая баронесса“. Это названье подходит. Я в восторге, что она заговорила о своем желании побегать по траве босиком. Именно о таком первозданном общении с природой я и мечтал для своей картины.
На лице Лауры отразились колебания.
– Надеюсь, это не будет пародией? Вы не собираетесь подшутить над Оливией?
Восхищение, прозвучавшее в его ответе, уменьшило ее опасения.
– Пародировать эту восхитительную девушку? Бог мой, нет! Как вам могла прийти в голову подобная мысль?
– На всех других написанных вами портретах, задний план очень сложен, а здесь он к тому же еще и необычен.
– Но и баронесса – необычная леди, – ответил Хайятт, и его глаза отыскали Оливию, допивавшую в компании Медоуза свой кофе.
– Общество еще не коснулось и не испортило ее, – продолжил он. – Портрет будет данью ее юности и естественности, но не пародией!
Лаура проследила за его взглядом и внимательно посмотрела на свою кузину, весело и беззаботно болтающую о чем-то с Медоузом.
– Да, она не испорчена.
Мгновение Хайятт всматривался в Лауру. Когда он заговорил, его слова ее поразили.
– Не позволяйте им ее испортить, – мягко произнес он.
– Что вы хотите этим сказать?
– Вы старше и опытнее. Не все из ваших друзей подойдут баронессе.
Лаура в изумлении широко раскрыла глаза. Он посчитал ее светской львицей, что было самой большой глупостью, которую она когда-либо могла услышать. Первым ее чувством был гнев, на смену которому пришла приятная мысль: пожалуй, неплохо, что лорд Хайятт принял ее за опытную даму. Это смягчало колкость его небрежного словечка „старше“.
Ироничная улыбка успела вовремя возникнуть на лице.
– Я приложу все усилия, чтобы защитить девушку, – ответила она, – и прежде всего, сэр, я должна призвать к ответу вас. Вчера вы были слишком заняты, чтобы рисовать мою кузину, сегодня же ваш график как по волшебству свободен. Каковы ваши намерения?
Его ответная улыбка не страдала недостатком игривости. Хайятт никогда не ограничивал себя одним флиртом.
