– А вы не сердитесь на нас, Таня… Так, кажется, вас зовут? – и после ее утвердительного кивка продолжил: – Все утрясется, вот увидите… И вы заживете так, как привыкли.
Он очень красиво улыбнулся и, резким движением схватив с вешалки куртку, вышел из квартиры.
– Офигительный мужик! – восхитилась Татьяна, когда в коридоре хлопнула входная дверь.
– Который? – осторожно поинтересовалась Сима.
– Ясное дело – Фенстер! Рудельсона твоего я уже тысячу раз видела. Он, конечно, тоже ничего, но против Фенстера, уж извини, не тянет! И если Юлиан – твой друг юности, то я вообще не понимаю, почему ты вышла замуж за Марка, а не за него.
– Таня! Ты даже не представляешь, каким страшилищем Юлик был в молодости! Длинный, тощий, рыжий, конопатый, с глазами, выскакивающими из орбит, носом крючком и огромными, как лопаты, ладонями! Ты бы испугалась, если бы увидела! Вот честное слово!
– Он и сейчас страшный и одновременно… потрясающий! А помнишь, Симка, совсем недавно ты мне его предлагала, чтобы я на Рудельсона не зарилась?
– Я? Предлагала? – Симона так пожала плечами, что стало ясно – она этого не вспомнит даже под пытками.
– Разумеется, ты! И, знаешь, я, пожалуй, согласна, – хитро улыбнулась Татьяна.
– Зачем же тебе мой Фенстер, если у тебя есть Дунаев, не говоря уже о Вадике! – встрепенулась Сима.
– Что касается Дунаева, я тебе уже сказала: женатые мужчины меня не интересуют. А если ты еще раз упомянешь всуе имя Вадика, я выгоню тебя на дождливую улицу вместе с Жертвой!
Татьяна прихлопнула рот ладонью, но было уже поздно: из кухни, задрав хвост, прибежала кошка, уселась напротив нее и замяукала так пронзительно, будто последний раз ее кормили в прошлом году.
– Сима! Если она сейчас же не прекратит орать, я выброшу ее в окно! – заявила Татьяна и страшным взглядом впилась в глаза Жертвы. Кошка легко выдержала ее взгляд, зевнула и опять разлеглась на полу в позе прострации и созерцательности.
– Видишь, никто и не орет! – обрадовалась Сима. – И про Вадика я не буду пока спрашивать, потому что меня очень интересует Дунаев. Что он тебе сказал?
– Ничего особенного, – скупо ответила Татьяна.
– Так я тебе и поверю! Он еще в такси сказал, что собирался навязаться тебе в провожатые. Стоило навязываться, чтобы ничего особенного не сказать! Колись, подруга! Я для тебя сделала все, что смогла!
– И что же ты такое сделала?
– Как это что?! Твой Дунаев хотя и собирался навязаться в провожатые, но мог бы, между прочим, так и не решиться, если бы я вас не увела от Ирки и не навешала бы вам на уши лапши про Рудельсона!
