– Так? – спрашивает она, плавно двигая бёдрами вперёд-назад.
Чувствую на своём паху влажный жар.
– Ты меня с ума сведёшь… – выдыхаю я.
За окном слышится звук подъезжающего автомобиля. С характерным для старой «классики» скрипом открываются двери, и к нам в комнату врывается «Люсия» Литл Ричарда, а вместе с ней в моё воображение – набриолиненные парни в узких брюках, кожаных куртках и длинноносых шузах, которые яростно подбрасывают в воздух кудрявых девиц в широченных юбках. Не успевает моя фантазия как следует развернуться, как двери машины захлопывается и Литл Ричард со своей Люсией под раскаты дырявого глушителя отбывает из нашей комнаты вместе с парнями и девахами пятидесятых.
– Интересно, а что останется от нашего времени? – спрашиваю я в пространство.
Татьяна отрывает немного затуманенный взгляд от книги.
– Что, не поняла?
Я поворачиваюсь на правый бок, лицом к ней.
– Ну, от пятидесятых остались битники и рок-н-ролл, от шестидесятых – хиппи, от семидесятых – хард-рок, от восьмидесятых – попса, а что останется от девяностых? Ведь должно от них что-то остаться, кроме того кошмара, что творится в стране.
Татьяна откладывает книгу в сторону.
– Хороший вопрос, ты сегодня в ударе, – говорит она серьёзно, – но ответить на него сейчас, боюсь, проблематично, поскольку девяностые ещё не кончились. Одно можно сказать совершенно определённо: период времени, который мы с тобой определяем как девяностые, у нашего с тобой поколения будет ассоциироваться исключительно с развалом Союза и последующей деградацией всего, что с ним связано, в том числе и искусства. Ты согласен со мной?
Я киваю – она, безусловно, права.
– Но всё дело в том, – продолжает Татьяна, – что параллельно с деградацией в нашей стране могут и должны протекать и другие процессы, которые мы с тобой, в силу нашего воспитания, образования и образа мышления пока просто не замечаем…
Я снова киваю, а у самого мысли уходят в другом направлении. Дело в том, что Татьяна – не совсем обычная в смысле общения девушка: она любит, чтобы ей задавали вопросы. О чём угодно. Поэтому я стараюсь иметь про запас парочку-троечку. Это для неё, как она выразилась: «гимнастика мозгов и языка». Слушать её рассуждения на всевозможные темы чаще интересно, чем скучно. Иногда, правда, это напрягает – надо постоянно думать о том, что бы такого ещё у неё спросить, но иногда очень даже весело. Вчера, например, я спросил у неё, как можно адаптировать старинные сказки для того, чтобы они стали интересны современным российским школьникам, и новый сюжет «Золушки», согласно Татьяной версии, был таков: героиня отправляется на бал, соблазняет принца, делает ему миньет в отдельном кабинете, за что получает определённую сумму денег; роняя туфельки, бежит на ближайший строительный рынок, покупает там бензопилу, возвращается на бал и кончает мачеху и сводных сестёр. Кровища. Занавес.
