— Только не им, — возражает Литературовед.
— Тогда любовному или семейному счастью Карла?
— Тоже нет.
— Огромным гонорарам?
— Тем более нет! Юлию нужно было почти ничего или крайне мало.
— Тогда чему? Может, он завидовал зависти, которую вызывал у Карла? Завидовал, что не испытывает зависти?
— Вы просто неистощимы на парадоксы! — восклицает Следователь.
— Вовсе нет, — отрицает Поэт-Криминолог. — Люди всегда завидуют другим, — и, обращаясь к Литературоведу, добавляет: — Вспомните новеллу Генри Джеймса[4] «Зверь в джунглях». В чем заключался секрет «зверя»? Конечно же, в Зависти, но не в обычной, на первый взгляд, зависти. Всю свою жизнь зверь провел в джунглях, думая, что живет, чувствует, не подозревая о своем безразличии до тех пор, пока его женщина, подруга, сообщница внезапно не умерла.
— Согласен, — говорит Литературовед, — более красивой метафоры не существует.
— И вот этот «зверь», являющийся человеком, не способный ни любить, ни отвечать на любовь, стоит перед могилой своей подруги в полнейшей растерянности и не понимает, чего ему не хватает. Не кого-то, а чего-то. Он не в состоянии понять, что его внимательная подруга была настолько деликатна, что он никогда не догадывался о ее любви к нему. И вдруг он замечает на соседней могиле…
— Плачущего незнакомца?
— Да! И «зверь» внезапно понимает, что завидует неприкрытой печали незнакомца. Завидует его рыданиям! Зависть и ревность часто путают. Можно не ревновать, а завидовать сильному чувству — признаку полноценной жизни. Как вы считаете, завидовал ли Карл в глубине души неудачам Юлия? Хотел ли он оказаться на его месте и испытать то, что чувствовал Юлий в глубочайшем одиночестве, о котором все говорили с уважением и неловкостью? Для Карла Юлий был «зверем». Или, наоборот, для Юлия Карл был «зверем»? И что все-таки в жизни Карла вызывало зависть Юлия, как он признался в этом в своих зашифрованных бумагах?
— В Гранаде Юлий однажды удивил меня странным признанием по поводу не своих литературных неудач, — наоборот, он не считал себя неудачником в литературе и в глубине души был уверен в высоком качестве своих произведений, — а неудачной жизни. «Я не хочу прийти к какому-то концу, — заявил он. — Я не хочу достичь какой-то цели, я не хочу целей. Для меня достижение цели равносильно смерти. Я хочу жить и испытывать неудачи. Неудачи необходимы мне даже больше, чем это вино». Поскольку я невольно улыбнулся, он продолжил: «Это не поза. Неудачи необходимы мне больше, чем воздух. Я не хочу, чтобы меня восхваляли или не восхваляли. Я хочу быть ничем! Не хочу быть заключенным в какую-то форму».
